Лазаре

Молодежное движение

Пятница, Декабрь 03

ТЕЙМУРАЗ I

30.08.2010 13:44 Lazare.ru Поэзия

ТЕЙМУРАЗ I

Вардбулбулиани (Роза и соловей). Перевод Л.Пеньковского

Маджама. Отрывки.IV. Красота твоя прелестна (Перевод И.Гуровой)

V. Спор вина с устами (Перевод Л.Пеньковского)

Жалоба на мир (Перевод И.Гуровой).

ВАРДБУЛБУЛИАНИ

(Роза и соловей)

1

О, создавший небо, землю, горы, реки, океаны-

Этот сущий мир, то солнцем, то луною осиянный!

Слов достойных нет у смертных, чтобы петь тебе "Осанны",

Сам же я за слово лести да погибну, окаянный!

2

Некий мудрый да изволит внять моей смиренной речи.

Помни: жемчуг и алмазы прячет сердце человечье.

Доброе воспринимает с радостью добро нашедший,

Пренебречь им может только неуч или сумасшедший.

3

Мудрости друзья, познайте правду слов единоверца:

Глупому она несносна, умному - бальзам для сердца.

Многим горьким испытаньям в этой жизни я подвергся.

Самому себе я в тягость. О судьба, умилосердься!

4

Семь - не шесть наук оставил древний эллин, как известно.

Мне риторика - владенье тайной слов изящных лестно.

Кто стихом со мной поспорит, силой звуков полновесной?

Да и ты и все бессмертны, в ком душа не бессловесна!

5

Кто старинного не слышал спора соловья и розы,

Кто, безумный, бродит в мире жертвой неотступной грезы,

Острый нож носящий в сердце, кровь струящий, а не слезы,-

В повести моей услышит беспощадной страсти грозы.

6

Ввел мулла Аджам, мудрейший златоуст, в обыкновенье

Петь о соловье и розе, о взаимном их плененье.

Цель одну себе он ставил: слушателям – развлеченье,

Но влюбленным - поученье, влилось в повесть огорченье.

7

С божьей помощью начну я толковать его обычай;

О весне моя поэма - и не бойся скучной притчи.

Солнце ныне в знаке Рака - все светлей земли обличье,

С каждым днем все веселее гомон, свист и щебет птичий.

8

Море, что ни день, спокойней, рев его стихает гневный,

Как сама собой стихает буря ярости душевной,

Корабли попутный ветер подгоняет ежедневный,

Сбросив снег, весна рядится в свой убор зеленый, древний.

9

Изменился воздух: сладок, полон благости целебной.

Кто недавно старил землю, молодит ее волшебно.

И поет весны посланец гимн создателю хвалебный.

Так я кружево грузинских слов плету, как нам потребно.

10

Обновлен и омоложен лик земли вращеньем года,-

И не им ли изначала управляется природа?

Не оно ль навек связало воздух, землю, пламя, воду,

И вода - земле опора, лед - опора небосводу?

11

Ржавчину с земли весенний благотворный дождь отмоет,

На деревьях плодоносных почки взбухшие раскроет.

Сам готов защебетать я ласточкой, но нет - не стоит,

Я слова чеканить призван - пусть весна мой дар утроит!

12

Словно молодой красавец, нежноликий, горделивый,

Молодой и стройный тополь над рекой стоит красивой,

А вокруг - цветы и травы возникают прихотливо,

Живоносной ласки солнца ожидая шаловливо.

13

Восхвалю творца, кем создан я и весь наш мир огромный.

Даже Соломон немного в стих сумел вместить псаломный,

Я - в сравненье с Соломоном - песнопевец, ритор скромный,

Но дерзну, Росточек слабый из земли пробился темной!

14

Раньше всех цветов открылось нам фиалки обаянье:

Голову склонила робко, темненькое одеянье,

Лик застенчивый, спокойно непорочное дыханье,

Тонкое благоуханье. Радость глаз и обонянья!

15

Вот расцвел жасмин душистый, ликом белым чист, как вата.

Видом нет, казалось, краше, нет прелестней аромата.

Рядом с ним теперь фиалка выглядела простовато,

Но жасмин отверг я всё же: чем фиалка виновата?

16

Тут, с открытою улыбкой, с головой, склоненной низко,

Нам благоуханный ландыш душу свежестью опрыскал.

Ландыш, выйди-ка из грядки, к ложу моему склонись-ка,

Если и не брат ты розе, то, клянусь, сородич близкий.

17

Срок настал и гиацинту: завитой пришел, пахучий!

И красавица взглянула и вздохнула: "Чем я лучше?

Ах, к тебе, кудрявый щеголь, завистью полна я жгучей!

Черный, стань моей прической - и в меня влюбленных мучай!

18

Вышел и нарцисс-прелестник в желто-золотом наряде.

Кто он? Чей? В каком родился и взлелеян вертограде?

Аромат его услышан ангелами в райском саде,

Мой цветник обогащен им, и садовник не в накладе.

19

В тайном сговоре друг с другом мак с пурпурным аргаваном:

"Мы на цвет наш не в обиде, - нам не прибегать к румянам,

Но ведь мы ничем не пахнем, как же быть с таким изъяном?

Веселимся меж пахучих, - жить без запаха нельзя нам!"

20

Белотелая лилея говорила с базиликом:

"Словно в горе постаревший, с темным и печальным ликом,

Ты мне нравишься, душистый, в состоянье полудиком, -

Я пойду с тобою в паре на досаду злым гвоздикам".

21

Как не только описать их, - всех назвать как исхитриться,

Запах каждого, окраску, все их свойства, нравы, лица?

Им не терпится: "О где ты, наша лучшая сестрица?

Поспеши! Повиноваться жаждем мы тебе, царица!

22

Роза! Роза! Без тебя нам ни утехи, ни удачи!

Иль тебе рабами будем, или все ослепнем, плача!.. "

И пошли - нашла: о чудо! Пери рая - не иначе!

Восхитились, преклонились в благодарности горячей!

23

Возвели ее на царство - величали, увенчали,

И она красой затмила всех, кто так блистал вначале.

С ней равно и царь и нищий забывали все печали,

Песни соловья-безумца стоном страсти к ней звучали.

24

Красотой сияя белой, красотой сверкая красной,

Всех в саду поработила силой прелести всевластной,

Ароматом все живое опоила сладострастно,

Горе стало послабее, а нужда не столь ужасной.

25

Все возжаждали веселья - в час труда и в час безделья.

Родич родича хоронит - и с кладбища на веселье.

Что ограды, что ворота? С хмеля тянет на похмелье.

День иль ночь, восход, закат ли - горы пляшут и ущелья!

26

Что скажу о соловьиных трелях я многообразных?

Сколь высокое искусство в этих песенных соблазнах!

Внемля стон его призывов, видя ливень слез алмазных,

Роза впала в гнев от страстных восхвалений неотвязных.

27

И садовнику однажды молвит роза: "Ради бога,

Правду мне скажи иль будешь мной наказан очень строго:

Кто такой певец залетный, здесь поющий слишком много?

В этом пенье стон смертельный, крик сердечного ожога.

28

Чуть в саду я поселилась, он впорхнул в мои владенья,

Носится между деревьев, как бессонное виденье,

Над моею головою кружится немолчной тенью,

И не стало мне покоя от неистового пенья.

29

Видела я, как он падал, чувств лишенный, - жертва терна.

Я смеюсь: " Придет могильщик - похоронит в яме сорной".

Отвечает: "Я не умер, хоть попал в огонь костерный!"

Ну, скажи, садовник, кто он, воспеватель мой упорный?"

30

И сказал садовник: "Всех ты краше телом и душою!

Признана у всех красавиц ты верховной госпожою.

Рад тебе служить и делом я умелым и душою.

Знай: сошел с ума бедняга, страстью уязвлен большою!

31

Правду ты сказать велела, - я ли твой приказ нарушу?

Знай, к тебе пылая страстью, он свою сжигает душу.

Обезумевший влюбленный, о тебе поет он - слушай.

Ты его спроси, зачем он стонами терзает уши.

32

Чуть уйдешь - он улетает, здесь ты - здесь и он, бессонный.

Жертвенный самозаклатель, он поет, стрелой пронзенный,

Бедный и бездомный, скудным опереньем защищенный.

Хочешь - выгоню... Но так ли вреден он, умалишенный?

33

Я считал бы, недостойный, - изгонять его не надо:

Этот голос, эти трели - всей окрестности услада.

Люди очень огорчатся, - соловей - приманка сада!.. "

К соловью, однако, роза обреталась так с досадой.

34

Соловью сказала роза с бессердечностью железной:

"Между мною и собою знаешь разницу, любезный?

Бесноватый! Что горланишь дни и ночи безвозмездно?

Тщетны все твои надежды и старанья бесполезны!"

35

Соловью была на радость и беседа униженья.

Вверх взлетал и вниз кидался, щелкал до изнеможенья.

"Роза! Мне с тобой разлука - в ад из рая низверженье.

Но скажи: зачем так жаждешь моего уничтоженья?

36

О неравенстве меж нами ты сказала так надменно.

Соловей влюбленный, славлю нощно я тебя и денно,

А тобою беспощадно предан я огням геенны.

Если бы освободиться мне скорей от жизни бренной!"

37

И сказала роза: "Что ты привязался, одержимый!

Занялся бы ты работой более необходимой.

Мне героями, царями подобает быть любимой, -

Прочь, юродивый, противен твой недуг неисцелимый! "

38

"Солнцеликая! - воскликнул соловей, - о, сколь жестоко

В сердце ты мое вонзила меч отравленный упрека!

Ты меня в шипы швырнула: что, мол, в этих песнях прока

Знай, себя лишу я жизни, изгнанный тобой далеко!"

39

Отвечала роза: "Что мне спорить с дурачком назойным?!

Ты пойми, что мой избранник должен быть красавцем стройным,

Мы - цветов царица. В мире кто же равен красотой нам?

Прочь, если не хочешь трупом стать, навек благопристойным".

40

Соловей сказал: "Я на смерть обречен самим собою;

Я - твой суженый, ты мне лишь предназначена судьбою,

Что ж, казни! Но вдохновленный красоты твоей волшбою,

Я тебя лишь восхваляю, не прельстясь самохвальбою".

41

"Отвяжись ты, ради бога! - закричала роза грубо, -

Мне медовыми речами не заговоришь ты зубы!

Скоро осень. Мне со свитой здесь одной пожить так любо.

Ты же где-нибудь пристройся, где пришелся ко двору бы!"

42

И вздохнул несчастный жарче, и запел он заунывней,

А из глаз его на землю слез кровавых льются ливни -

И поет он и рыдает безутешнее, надрывней!

"Горе, горе! Неужели мне участья не найти в ней?!

48

Не гони меня отсюда - жить мне без тебя нет мочи!

Насмерть порази шипами, истерзай живого в клочья!

Пусть у ног твоих умру я, но потом и дни и ночи

Обо мне ты плакать будешь, - вот что я тебе пророчу!"

44

Соизволила ответить роза так: "Хоть и обижу

Я тебя, певец мой бедный, но пойми ты сам, пойми же:

Ты не пара мне - и разве я сама себя унижу?

Что же делать, коль под солнцем равных я себе не вижу?

45

И хотя мне очень стыдно даже пред самой собою,

Что из-за тебя должна я погрешить самохвальбою,

Все же ты меня не тронешь слезной песенной мольбою,

Если красотой затмила я создание любое.

46

Властелин и венценосец мной бывает коронован,

Мной в печали он утешен, успокоен, коль взволнован,

В сад войдет, вдохнет мой запах - и сидит, как очарован.

Ни один цветок на свете так людьми не облюбован!

47

Для влюбленных, доведенных до безумия любовью,

Символ их предметов страсти, я окрашена их кровью.

Риторов я вдохновляю на искусство краснословья,

Я увенчиваю кудри, украшаю изголовья.

48

Приставлять меня к ланитам любят женщины ревниво,

И не прочь родством со мною прихвастнуть они игриво,

Но - напрасно: люди смотрят, замечая справедливо:

"Есть подобие, но все же роза более красива!"

49

И когда чета влюбленных, все на свете, забывая,

К ложу, как в хмелю, подходит, от желанья изнывая,

Не меня ли, в пальцах стиснув, падают, тела сливая,

Не меня ли обрывают, с ложа нехотя вставая?

50

Женщины, в мой сад являясь по утрам иль в час вечерний,

Хрусталями тонких пальцев стан очистят мой от терний,

Запахом моим наполнят грудь - и веселей, усердней

Распоются, разрезвятся, каждая подобна серне.

51

Но, хотя меня прибегнуть к самохвальству ты заставил,

Все ж от жалких, безответных приставаний не избавил.

Иль не знаешь, кто - я, что - я, и каких держусь я правил?

Ведь меня, в раю взлелеяв, бог царицей здесь поставил! "

52

Соловей ответил горько, обливаясь вновь слезами:

"Ты достойна восхвалений больше всех под небесами,

Но, чем больше мы вас любим, тем вы равнодушней сами, -

Что - друзьями, вам не смеем быть рабами, даже псами!

53

Я тобою в прах затоптан, ты же вровень с небосводом.

Здесь пришелец я, однако коренной индиец родом.

Ядом жгучим я питаюсь, обольщен любовным медом, -

Ты побоями грозила – бей, - тебе ль дружить с уродом?!

54

Я чужой здесь, одинокий, но - я не плохая птица.

Горлинка ль со мной сравнится, ласточка, или синица?

Все мое многоголосье в ухе разве уместится?

Хоть ценою жизни жажду я с тобою в страсти слиться.

55

Что со мной ты бессердечна - знают все без исключенья,

Ты, мою терзая душу, в том находишь развлеченье.

Чуть тобой полюбоваться я дерзну - мне нет прощенья,

Восхвалять начну насмешкам меры нет и возмущенью.

56

Риторы, и философы, и поэты, - им доверься, -

Будь грузины, будь индийцы, тюрки это будь иль персы,

Страсть мою к тебе воспели, но в многообразье версий

Кто сказал, что не достоин я тебя? Удостоверься!

57

Воспевать тебя я начал издавна - ты знаешь это;

Дал обет единолюбья - и не нарушал обета.

Но... ты бросишь взгляд надменный - горе мне! - не взвижу света.

Все же за свою жестокость не избегнешь ты ответа!

58

Хоть слывешь ты райским дивом, образцом цветам красивым, -

Где, скажи, каким я признан судией несправедливым -

По сравнению с тобою - столь ужасным адским дивом?

В трут меня ты иссушила - стань теперь моим огнивом!"

59

"О влюбленные! - рыдает соловей, - заплачьте, взвойте,

Чтоб свои увидеть раны, раны вы мои раскройте;

Одержимости учитесь у меня: страдая, пойте!

Помогите иль в могилу поскорей меня заройте!

60

Все угрозы пред любовной одержимостью бессильны,

Как же не испепелиться брошенному в горн плавильный?

Будут ли сухими щеки льющих ливень слез обильный?

Как прикажешь: "Прочь от милой, на других гляди умильно?!"

61

Меж отвергнутых влюбленных не моя ль всех горше участь:

Я на свой кумир не вправе и взглянуть, смертельно мучась.

Я же глаз не отрывал бы, хоть бы им и лопнуть, вспучась.

Что тебе! Моих страданий рада ты усилить жгучесть! "

62

Он продолжил: "Если б сердца замерло во мне биенье!

Чтоб, несомый на носилках, я вкусил покой успенья,

Чтобы под холмом колючим лечь в обитель погребенья,

Чтоб ни другом и ни братом не был вызван из забвенья!"

63

И сказала роза: "Бедный! Как твои печальны стоны!

Все-таки тебя мне жалко, тернием моим пронзенный.

Но зачем же до безумья ты довел себя, влюбленный?

О внемли мне, глубже вникни в мудрость речи благосклонной!

64

Мне подобных красотою не найдешь нигде в помине;

На вершине расцветаю, если оборвут в долине;

Белая - бела, как иней, красная - горю в рубине,

Ароматом - амбра, мускус, горделивостью - богиня".

65

Соловья она дальнейшей удостоила беседой:

"Будь смелей, моей теперь ты откровенности последуй -

О своих больших иль малых доблестях и мне поведай, -

Иль прими позор изгнанья, иль увенчан будь победой! "

66

Щелкнул соловей - и горьким стоном ей ответил новым,

И кипящим захлебнулся вновь потоком слез багровым,

Небо знойным дымом вздохов он затмил, черно-лиловым,

И не словом униженья - гордым разразился словом.

67

Он сказал: "Тебя достойным называться смею разве?

Столько стрел, не промахнувшись, в цель вонзать умею разве?

Столько состраданья к бедной жертве я имею разве?

Мудрецы нас сочетали, - мудрых я мудрее разве?

68

Как с тобой - цветам, со мною - прочим птицам не сравниться.

Нет мне Мекки, нет Медины - лишь тебе могу молиться,

Лишь тобою любоваться я могу, очей зеница, -

Мне одно призванье в жизни: пение влюбленной птицы.

69

Краше тысяч птиц красивых был удел мне предназначен, -

От любви к тебе я высох, посерел и стал невзрачен.

Мать, отца я проклинаю, столь мой жребий неудачен.

Дай испить мне чашу яда - будет жизни счет оплачен!

70

Меж цветов ты одинока, одинок я средь пернатых.

Мы слывем влюбленной парой и в лачугах и в палатах.

Сколько в честь тебя напевов создал я замысловатых!

Пусть умру - бессмертен буду я в поэмах и в трактатах!

71

Все мыслители, поэты, музыканты, лицедеи

Славят соловья и розу, словом действенным владея.

Но, отвергнутый тобою, все хирея, все желтея,

Тронутый в уме, тебя я обвиняю, холодея".

72

"Все болтаешь, все клевещешь, - роза молвила надменно,-

Голос твой хорош и внешность, нет усов, - что очень ценно,

Но от вечных вздохов, стонов я оглохла совершенно,

А рассоримся - кто будет нас мирить достопочтенно?

73

Ты поверил стихотворцам, что тебе польстить хотели:

"Мы, мол, любящая пара". Но тебя на самом деле -

С ягодой, с грибом сушеным я сравнила б еле-еле,

А меня с шипами даже воспевал сам Руставели!

74

Ты влюбись в других - по горло сытым будешь болтовнею,

А к чему, меня пороча, время тратишь зря со мною?

Умирая за любимых, пристают ли, хныча, ноя!

Хватит быть неопалимой, но дымящей купиною!"

75

Слез поток из соловьиных глаз взбурлил водоворотом.

"Прочь, - сказала ты, - в другую влюбишься - конец заботам.

Этим словом ты пронзила сердце мне, как острым дротом.

Ах, совет столь мудрый, добрый - да птенцам бы желторотым!

76

Знай: вино любви единой не черпнешь ты из колодца,

И оно из чаши в чашу прихотью не перельется.

Разве истинно влюбленный от любимой отречется?

О твои колючки насмерть он согласен исколоться!"

77

Соловей сказал - и сразу наземь пал, лишен сознанья:

Был сражен, бедняжка, в сердце острым лезвием страданья.

Слезку даже уронила роза, гордое созданье.

Брызгала в него водою, чтоб вернуть ему дыханье.

78

"Кровь твою, - она сказала, - взять мне на себя легко ли?

Мало ли влюбленных было, все, как ты, сгорели, что ли?

Я тебя не приглашала - по своей пристал ты воле.

Все же грех приму, коль, изгнан, сгибнешь ты в открытом поле.

79

Так и быть, теперь свободно по моим порхай владеньям,

Пой того, кто столько ярких дал одежд цветам, растеньям -

Белых, алых, желтых, синих, в меру дал и свет и тень им,-

И ответит мне дерзнувший подвергать тебя гоненьям".

80

Соловей, услышав это, сразу ожил, встрепенулся

И, забыв о жажде смерти, к жажде бытия вернулся,

Не потоком слез кровавых - радостно он захлебнулся,

Вновь запел о розе милой, к ней, ликующий, метнулся.

81

"Награди тебя, - сказал он, - тот, кто создал совершенства

Прелестей твоих и миру дал на вечное блаженство.

Ты меня спасла от смерти, вырвала из отщепенства,

Прекратила слезы, стоны, - царствуй же, ликуй, главенствуй!

82

Ты, украсившая даже цветники эдемских кущей,

Всех цветов земных царица волей бога всемогущей.

От тебя не отлученный, я не раб тоски гнетущей,

Всех, певцов на свете краше, о твоей красе поющий.

83

Да, за то, что был избавлен я от смерти, от изгнанья,

И за то, что не был ввергнут в ад позорного скитанья,

Хоть и не дано мне права ожиданья, обладанья,

Петь и петь твой цвет я буду, запах твой и обаянье.

84

Над тобой кружусь, порхаю жертвою завороженной, -

Смерти посвятил я сердце, страстью роковой сожженный;

От тебя куда уйду я, твой невольник восхищенный,

Раб, тобой порабощенный и тобой же защищенный?!

85

Чтоб твои исчислять чары счетом хоть бы половинным,

Мало трелей и раскатов даже в горле соловьином,-

Как же не воспламениться, не сгореть в огне любви нам,

Видя, как ты расцветаешь, раскрывая рот рубином!

86

С дней весенних загораясь, до осенних дней сгорая,

Прахом стану - и восстану вновь со смертного одра я,

И опять начну весною, все лады перебирая.

Петь, тебя лишь восхваляя больше всех соблазнов рая!

87

Но всему приходят сроки в этой жизни скоротечной, -

И когда, увы, наступит день твой черный, день конечный,

Кровью плачущий, смогу ли боль стерпеть разлуки вечной,

Боль, которую не стерпит даже каменносердечный!

88

Я уйду, исчезну, скроюсь в хлебном полевом просторе,

В норке брошенной, укромной стану в строгом жить затворе

Или, нож добыв, зарежусь - кончу счеты с миром горя,

Коль само не разорвется сердце в этом горьком споре.

89

Я ослепну, онемею, певчего лишенный дара,

И пока ты не воскреснешь, - пусть я для тебя не пара, -

Выпаду я из природы, улетучусь, вроде пара,

И о соловье не вспомнят ни грузины, ни татары! "

90

Ласково и кротко роза отвечала, а не злобно:

"К столь чувствительному слову быть глухой я не способна,

Ты и мягкосерд и предан, выдержал мой искус пробный,

Ты блистательный сказитель, и певец ты бесподобный.

91

Мудрым риторским внимая обобщеньям, изреченьям,

С ними - в общем - я согласна, за одним лишь исключеньем:

Сам ты видишь - всей округе я служу здесь украшеньем,

Ты же не ровня мне, надо ведь считаться с положеньем.

92

Что ответить мог на это соловей?.. Он обессилел,

Языка лишился! Сколько слов и слез он даром вылил!

Кончились их объясненья! А любили - не любили ль?..

Знайте: этот вздор старинный самому мне опостылел!

93

Могут мне сказать: "Немалый труд на пустяки потрачен!"

Да и так: "Чужой к тому же тут и замысел подхвачен! "

Что ж, я - ритор, я - искатель мудрости средь всяких всячин,

То, что слышал, то - поведал и стихом не околпачен!

94

Боже вечный, безначальный, бесконечный, ты - повсюду!

Ты в бездушное вдыхаешь духа божеского чудо!

Что с нагорья Моисею ты вещал, я знать не буду, -

Слез Петра мне даруй, боже, не сочти меня Иудой!

95

О прости, коль осквернился суесловьем я греховным,

Но, кропя дождем, ты ласку солнца даровать готов нам.

Милосерд, великодушен - ты судом грозишь нам кровным...

Горе мне, коль в пустозвонстве оказался я виновным!

МАДЖАМА

(Отрывки)

IV Красота твоя прелестна

1

Красота твоя прелестна, стан твой, как чинара, строен.

Кто возлюбленной подобной был под солнцем удостоен?

Плачу, как Миджнур влюбленный, страстью разум мой расстроен,

Я в пещере скроюсь, словно Тариэл, великий воин.

2

Меркнут перед ней созвездья в прах повергнутых светил,

Копьями разят ресницы, грудь мне взгляд ее пронзил.

Сноп лучей огнем палящим сердце мне испепелил.

Путь судьбы моей изломан, выправить его нет сил.

3

Как рубин, вино зарделось, но уста красней коралла,

И, не выдержав сравненья, вдруг вино бесцветным стало.

Кровь моя вину подобна - в чаше не она ль играла?

Слово мудреца разумным пользы принесет немало.

4

Видишь - на пиру кувшинчик угощает всех подряд?

Чтобы усладить нам сердце, кровь свою отдать он рад,

И смеется: "Кровь моя вам будет лучшей из услад.

Чаши - пира украшенье - слабых силой одарят".

5

Нет красавиц, что могли бы красотой с тобой, сравниться.

Стала огненной стрелою каждая твоя ресница.

Ты меня низвергла в пламя, вечно буду в нем томиться.

Видно, по тропе Миджнура должен буду удалиться.

8

За любовь твою, о вспомни, отдал душу я и кровь.

Человек, твори благое, суетно не славословь.

Сердце ты клинком разлуки поражаешь вновь и вновь.

Если б воскресить могла ты оскудевшую любовь!

7

Сердце я менял на сердце. Иль тебе придачи надо?

Душу я даю, дороже нет в моих владеньях клада.

Не возьмешь? Клянусь всевышним, я низвергнусь в бездну ада.

Не вино ты пьешь из чаши, кровь моя - тебе услада.

8

Жемчуг уст надежно замкнут на рубиновый замок.

Сердце продано в неволю. Я попался в твой силок.

Я убит. Не слезный льется надо мной - кровавый ток,

И увял вдали от солнца радости моей цветок.

9

На твоей эмали светлой гордых роз играет пламя,

В хрустале цветы смешались с драгоценными камнями,

Я не смог до них добраться, остановлен был шипами,

Путь шипами преградил мне тот, кто правит небесами.

10

Сердце, ты тупить не хочешь вожделенья острие,

Ты сожгло меня, а ныне и тебе грозит копье.

Ты любовного безумья пьешь пьянящее питье.

Ни одна звезда не в силах красоты затмить ее.

11

Сердце взяв мое и разум, чем взамен ты одарила?

Я сражен тоской разлуки, я не смог добыть светила.

Что мне рай, коль нет в нем розы! Грусть мои глаза затмила.

Сердце ты сожгла, но жажды ты его не утомила.

12

Соловьи поют - раскрылся розы сладостный бутон.

Сердцу запрещал любить я, страстью все же опьянен.

Коль не в шелк одет влюбленный, коль в сукно оделся он,

Значит, красотой твоею не был хор светил смущен.

13

Если солнце удалилось, вянет роза одиноко.

Слезы льются беспрестанно, не прервет ничто их тока.

Бессердечной я отвергнут, встречу смерть мою до срока,

Мой удел - тоска и горе, радость от меня далеко.

V. Спор вина с устами

1

Раз вино устам сказало: "Неотрывны, двуедины,

Вы пленительны, живые бадахшанские рубины,

Но, хоть ярче вы, хоть жарче, вам кичиться нет причины:

Вы бессильны человека исцелять от злой кручины".

2

И в ответ уста: "Весельем похваляться не спеши:

Всех мы разума лишаем, так прелестны, хороши.

Кубок твой мы украшаем, мы - мечта людской души -

Аргаван иль пурпур ярче или мы, - само реши".

3

А вино им отвечало: "В красоте вам нет сравненья.

Соловьям теперь не розы, вы - источник вдохновенья.

Но заставить человека петь в восторге опьяненья

Вы не властны, нет! - покорен мне он до самозабвенья".

4

"Не хвались, - уста сказали, - тем, что ты пьянишь людей:

"Петь заставлю человека!" Ах, ты горе-чародей!

Знай: мы сердце человека без хмельных твоих затей

Разбиваем, как стекляшку, вмиг на тысячи частей!"

5

И вино устам сказало: "Посмеянье ваше вздорно:

Разве рдеть пурпурной кровью в белом серебре - зазорно,

Если все меня так жаждут в одиночку и соборно,

Если и сердца и взоры я прельщаю чудотворно? "

6

И в ответ уста: "Пожалуй, это сказано умно:

В белом серебре прекрасен твой кровавый цвет, вино,

Но не тщись, однако, с нами ты тягаться, - все равно

Первенства ты не заслужишь, как бы ни было пьяно!

7

Сочетается отлично пурпур с белизной металла,

Но рубин природа лучше с жемчугами сочетала.

Приоткроет нас улыбка - и гляди, с людьми что стало:

Соблазненные познали участь древнего Тантала! "

Жалоба на мир

1

Боже грозный, мир - подножье твоего златого трона,

Вся вселенная послушна слову твоего закона,

Сонмы бесов ты низвергнул в ада пламенное лоно,

Море Чермное сомкнул ты над войсками фараона.

2

Вседержитель, жизнь дарящий, славны все твои дела,

Льется всякого дыханья неустанная хвала.

Надо все именье бросить, чтоб спасти себя от зла.

И минуют нас удары беспощадного жезла.

3

Боже, в грешный мир сходивший, ты, принесший нам спасенье,

Ты, создавший человека, ты - печалей исцеленье!

О душа моя, воскресни! Страшны адские мученья!

Поклонись, рыдая, богу: слезы дарят искупленье.

4

Током слез умолим бога, чистым, светлым, как алмаз,

Да не соблазнит нас дьявол, став невидимым для глаз,

И смолой, в аду кипящей, да не запятнает нас;

Не пойдем стезей греховной - да придет светлый час!

5

Божий гром, страшусь я, грянет - за грехи мне воздаянье.

Господа молю, вздыхая, - пусть отсрочит наказанье.

Лучше б я очистил душу, лил бы слезы покаянья,

Шел бы правою стезею, добрые творя деянья.

6

Разве грех свой искуплю я, горьких слез пролив поток,

Коль ручьем польются слезы, орошая желоб щек?

Как, земля, меня ты носишь, не уходишь из-под ног?

Для чего мне ложь пустая суетных мирских дорог?

7

Радостей, душа, не знаешь, злобный страх - твоя темница,

И копье смертельной муки в грудь уже готово впиться,

Лучше б на пороге церкви у дверей ее томиться,

Орошать траву слезами, в жалком рубище влачиться.

8

О душа, ты в тяжких ранах, как смягчишь ты горечь мук?

Солнце жжет, мороз терзает, ветер лаской веет вдруг.

Как избегнешь ты безумья, завершив страданий круг?

Ведь и целый свет, собравшись, твой не исцелит недуг.

9

Смерть принять ты не готова, сжата ты греха тисками,

Ад тебя плитой придавит и побьет тебя камнями.

Берегись ударов молний - солнце скрыто облаками.

Мы отвергли нечестивых, власти нет у них над нами.

10

От мирских забот - о горе! - как спасенье мне найти!

Брось земные наслажденья, сердце богу посвяти,

Господу служи усердно, не сверни с его пути.

Уготована мне кара, от нее куда уйти?

11

Суетное наслажденье, мнится нам, продлится вечно.

Мир доверчивых прельщает, привечает их сердечно,

А потом бросает злобно и терзает бесконечно.

Порицаю я безумцев, верящих ему беспечно.

12

Оглянись на мир бездумный - суетой ты соблазнен:

Кто вчера владел престолом, нынче предан и казнен,

Покорителя вселенной жизни срок уже сочтен.

О душа, уйди от мира - чем тебя прельщает он?

13

О живущие на свете, я слепым глаза открою:

Вероломный мир ведет вас к гибели тропой прямою.

Где теперь цари былые? Не прельщайтесь пустотою.

Вам спасенье в покаянье, соблазненным суетою.

14

Городов, дворцов, селений власти нам не побороть,

Путь душа к спасенью ищет, но над ней глумится плоть.

Мир давно меня стремится жерновами размолоть.

Не прельстись дарами мира, иль отвергнет нас господь.

15

О владыки! Мир хвалил я, суетою ослепленный.

Да придет судить мессия, Михаилом возвещенный!

Что нам делать, где мы скроем грех, для взоров обнаженный?

Мир хулю, его изменой и коварством возмущенный.

16

Меры моего страданья мир еще не исчерпал,

Дал испить мне яд смертельный, сам же к чаше не припал.

Вместо трепетной Рахили он мне Лию в жены дал,

Вместо кожи дал мне саван, сердце желчью напитал.

17

Если ты не соблазнишься суетой, к греху манящей,

Ты тогда избегнешь кары, не пойдешь в огонь палящий.

Человек же соблазненный, с миром радости делящий,

Пьет напиток подслащенный, смерть и гибель приносящий.

18

Если б знали, что скрывает мира лживая краса!

Человека мир ласкает, лицемерный, как лиса,

После в бездну низвергает - жгуча слез моих роса!

Сказано: "Ему не верьте, ложны мира чудеса!"

19

Грех меня петлею давит, душу мне очистить надо.

Как мне снять печалей бремя? Исцелиться как от яда?

Я страшусь: уходит время, грех - раскаянью преграда.

Для меня давно железо в пламени калится ада.

20

Мир проклятый, горько каюсь в неразумие я своем,

Мир коварный, ты мне не дал праведным забыться сном,

А ведь бог израильтянам манну ниспослал с дождем,

К старцу Иоакиму, к Анне благодать сходила в дом.

21

Бога я молю покорно - да пошлет душе спасенье,

Исцелит былые раны, ниспошлет мне облегченье.

Глаз иные не смыкают, сна не знают утешенья.

А иных влекут соблазны - сердце ищет развлеченья.

22

Ведь недаром человеку сила разума дана.

Говорят, за непокорство Ева аду предана.

Если в рай войти ты хочешь, помни - власть врага сильна,

И душа в раю не будет, если вера в ней скудна.

23

Триединого восхвалим звуком арфы и кимвала!

Искупителя вселенной сердце славить не устало!

Фараонова гордыня против господа восстала -

Не всегда ли радость плоти душу тенью омрачала?

24

Матерь божья, ты, как солнце, озаряешь род людской!

Бога приняла ты в лоно, ты сияешь чистотой!

Будь оградой христианам, их заступницей святой!

Днесь к тебе, твой раб смиренный, припадаю я с мольбой!