Лазаре

"Искусство — сотворение гармонии из хаоса, извлечение формы из бесформенности"

Тенгиз Абуладзе

 См. х/ф "Покаяние" (реж. Т. Абуладзе) здесь…

Читать дальше »

Нинооба – день св. Равноапостольной Нино 

Читать дальше »

Читать дальше »

Было то или не было — жил в одной деревне один очень богатый царь. Вот однажды говорит царь своим охотникам: — Пойдите на охоту и убейте первого зверя, какого встретите. Пошли охотники, идут, видят — на поляне оленья матка. Только навели ружья, чтобы убить ее по приказу царя, смотрят — а у нее мальчик вымя сосет. Увидел ребенок ружья, бросил вымя, охватил за шею оленя, обнимает, ласкает. Удивились охотники. Взяли с собой мальчика, привели к царю, рассказали ему обо всем. А у того царя был сын, ровесник этому мальчику. Окрестил их царь обоих вместе, и назвали найденного в лесу ребенка Олененком. Вместе с сыном царя растет Олененок, в одной комнате спят, и одна кормилица их кормит. Кто растет годами, а они днями. Стало им по двенадцати лет. Радуется царь, что растут у него двое сыновей. Вышли раз мальчики в поле со стрелами. Пустил сын царя стрелу, а тут старуха несет в кувшине воду, и отбила та стрела ручку у кувшина. Повернулась старуха и говорит: — Проклясть не прокляну тебя — единственный ты сын, но да западет в твое сердце любовь к Елене Прекрасной. Удивился Олененок: — Что это она говорит? А сын царя с того дня только и думает, что об этой Елене Прекрасной. Запала ему в сердце любовь, не дает покоя. Что делать? Прошло три недели. Ходит юноша полуживой, убивает его любовь к той, которую и не видел никогда. Сказал ему Олененок: — Пусть умрет твой побратим, если не привезет тебе ту Елену Прекрасную. Пошел к царю и говорит: — Отец, вели кузнецу выковать мне железные каламаны и железные лук да стрелы. Надо мне отправиться на поиски Елены Прекрасной. Согласился отец. Выковали Олененку железный лук да стрелы в пять пудов весом, железные каламаны, и отправился он с сыном царя в путь. Сказал Олененок приемному отцу на прощанье: — Не бойтесь, отец. Где Олененок, там вам страшиться нечего. Ждите нас два года. Вернемся, так со славою, а нет — знайте, нет уж нас в живых. Идут они, идут. Вошли в густой, непроходимый лес. Видят — в лесу скала высокая, на скале огромный дом. Перед домом чудесный сад. А в том доме все пятиголовые да девя-тиголовые дэвы живут. Сказал сын царя Олененку: — Устал я, брат, отдохнем здесь немного. — Хорошо, — говорит Олененок. Лег сын царя, задремал. Сказал Олененок. — Ты лежи, отдыхай, а я пойду в сад, принесу тебе самых лучших плодов. Не как братья они, как отец с сыном, — так Олененок о друге заботился. Вошел Олененок в сад, подошел к лучшей яблоне, срывает плоды. Выскочил вдруг девятиголовый дэв и кричит: — Кто ты, что осмелился войти в мой сад? Здесь и птица в небе не летает и муравей по земле не ползает, так все меня боятся! — Я это — Олененок! — крикнул юноша. Попятился дэв. Заворчал только со злости. Знали дэвы, что, как появится на свете олений сын, тут дэвам и конец. Перепугались дэвы, разбегаются, прячутся кто куда. Перебил Олененок всех дэвов, только один пятиголовый дэв уцелел — на чердаке притаился. А сын царя спит себе в тени. Очистил Олененок дом от дэвов, пошел разбудил брата. И дэвов дом им остался и все дэвово богатство. Гуляют себе братья по саду, развлекаются. А пятиголовый дэв — Бабаханджоми — сидит на чердаке, дрожит. Решился наконец, вылез из своего угла, сошел вниз и говорит Олененку: — Не убивай меня, буду тебе братом. Все наше богатство пусть твоим будет. Улыбнулся Олененок. Спросил потом этот пятиголовый дэв: — А что за нужда вас гонит, что вы по свету ходите, деревни да города обходите? Сказал Олененок: — Дело у нас одно. Не выполним — и тебя вот, как всех этих дэвов, изничтожу! И рассказал ему: — Мы ищем Елену Прекрасную, и ты должен искать ее вместе с нами. У Бабаханджоми был домик, он взваливал его себе на спину и переносил, куда надо. Сказал дэв: — Вот садитесь в этот домик, и поедем искать Елену Прекрасную, только не легкое это дело. Очень уж много на нее охотников. Сели и поехали. Ехали так месяца три и добрались до одной реки. — Устал я, — говорит сын царя Олененку, — отдохнем. А Бабаханджоми тем паче устал. Вышли братья из домика, сели у реки, отдыхают. Пить захотелось, напились воды, а она соленая. Удивился Олененок: — Отчего бы это вода соленая? — А это не вода, а слезы, — говорит Бабаханджоми. — Тут вверху живет пятиголовый дэв, он тоже любит Елену Прекрасную, да никак не добьется ее. Горит он от этой любви, как в огне. А слезы его так рекой и текут. Удивился Олененок и говорит: — Так не будь я Олененок, если не добуду ее моему брату и не поженю их. Пошли они к тому дэву, и говорит Олененок: — Что, дэв, очень ты любишь Елену Прекрасную? Плачет дэв, льет слезы. Пообещал Олененок: — Что же, покажем ее тебе, как будем везти домой. Поехали дальше. Еще сколько-то месяцев прошло. Едут они. Где ни встретят зверя — бьют, режут, а вся вышла у них пища. Дошли они так до одного лесочка. Все еще ничего о Елене Прекрасной не знают. Олененок и говорит: — Пойду-ка я, вдали деревенька виднеется, порасспрошу, может, там знают, где искать Елену Прекрасную. Бабаханджоми с братом остались в домике. Олененок пошел. Видит — в лачуге старушка, и спрашивает: — Мать, ради любви всех матерей, скажи мне, не знаешь ли ты, где искать Елену Прекрасную и в каком замке она живет? Удивилась старушка. Знает она, как трудно добраться до Елены Прекрасной, дивится, как просто говорит о том юноша. — Очень трудное это дело, сынок, — сказала старуха, — не знаешь, видно, ты. Ее любит царь Ветер, все выслеживает, хочет похитить ее. Вот и держат эту красавицу за девятью замками, и луча солнца она не видит, так боятся, чтоб не похитили ее. Рассказала она все же, где находится замок Елены Прекрасной. Там разбит большой сад и вокруг высокая ограда, а в самой глубине сада — замок, там и живут Елена Прекрасная и ее родные. — А как добраться до нее? — спрашивает Олененок. — Брат мой хочет взять ее в жены. — Ох, трудное это дело, — говорит старуха. — Много у нее женихов, не отдадут ее за твоего брата. Три задачи задает она женихам, выполнят — выйдет замуж, а нет — так в прах сотрет молодца. Улыбнулся Олененок. Что она задумает такое, что бы нам не выполнить? И пошел туда, где своего брата да Бабаханджоми оставил. Взвалил дэв свой домик с Олененком и сыном царя на спину и пошел. Добрались так до замка. Пошел Олененок вперед. А мать Елены Прекрасной — чародейка, и может она человека и убить и оживить. Увидела она Олененка, а он такой молодец да так хорош собой, заглядеться можно. — Кто ты, что за человек? И что тебя привело сюда? Сказал Олененок: — Другом я пришел, не врагом. — А что тебе угодно? — Хочу вашу Елену Прекрасную в невестки взять. А у Елены три брата. Все три в ту пору в лесу на охоте были. — Побудь здесь, — говорит мать Елены Прекрасной. — Подожди братьев, сговоритесь, все устроится. Сидит Олененок в саду, ждет братьев. А сын царя с Бабаханджоми дожидаются его, боятся, как бы царь Ветер не сцепился с Олененком да не погубил его. Решили они пойти разведать. Как стемнело, показались братья Елены Прекрасной. Один несет на себе целого оленя, другой — козулю, третий — целый ствол дерева на растопку. Учуяли они запах чужого. Спрашивают мать: — Кто это здесь? — С добром он пришел дети, не троньте его, — говорит мать. А тем временем Бабаханджоми привел сына царя. Стоит сын царя, ждет, что будет. Сели братья свежевать оленя. Подошел Олененок. Пока они одну ножку свежуют, Олененок — раз-раз и освежевал оленя. Удивились братья Елены Прекрасной. Сели за ужин. Хватает Олененок огромные куски мяса. Дивятся братья. Поужинали так и легли спать. Настало утро, и говорит Елена Прекрасная: — Выполнит он три задачи — стану его женой, а нет — так не бывать этому. Повели сына царя к красавице. Говорит она с ним, а он стоит, молчит, звука не издает. А это мать Елены Прекрасной заговорила его, одурманила, ничего и не соображает 'несчастный, стоит как каменный. — Уходи, — прогнала красавица сына царя. Вышел он, как пьяный. Подбежал Олененок, спрашивает: — Ну как, о чем она говорила? — Не знаю, брат, ничего и не понял я. Рассердился Олененок. Пошел опять просить, чтоб во второй раз приняла жениха красавица. Согласилась она, а жених и во второй раз молчит, так и вышел от нее, как во сне. Рассказал Олененок Бабаханджоми обо всем. Сговорились они, упросили красавицу вызвать жениха еще и в третий раз, а он опять стоит, как окаменелый, опять его заговорила старуха. Подошел Бабаханджоми, достал нужные письма, что от заговора спасают, да и забросил в комнату, где Елена Прекрасная с женихом говорит. Затрещали стены, очнулся сын царя. Как отрезвел, увидел Елену Прекрасную, подбежал, схватил ее за руку да как крикнет: — Моя ты, моя! Обрадовался Олененок, обрадовалась Елена Прекрасная. Знала она, что мать ее заговаривала женихов, чтобы не отдавать ее замуж. Вышли жених с невестой, веселятся. Вот на другой день поутру гуляют жених с невестой в саду, а Олененок тут же неподалеку, смотрит на них, не нарадуется. Завидел красавицу царь Ветер, понесся вихрем, налетел на жениха, завертел его, закружил да и бросил наземь. Схватил потом красавицу и унесся с нею в небо. Увидел Олененок своего брата бездыханным, чуть не умер с горя, забыл и о Елене Прекрасной. Тут только вспомнил, что ему та добрая старушка о царе Ветре рассказывала, да уж поздно. Сидит Олененок, оплакивает брата. Подошла мать Елены Прекрасной и говорит: — Не плачь, его-то я оживлю, вот только Елену похитили, и как тому горю помочь, не знаю. Вынесла она платочек, провела по лицу юноши, ожил он, встал. Трет себе глаза, говорит: — Как же долго я спал. Огляделся — нет Елены Прекрасной, убивается, плачет: что теперь делать, как быть?! Пошел Олененок к Бабаханджоми: — Похитил у нас царь Ветер невесту, надо отбить ее во что бы то ни стало. — Умри Бабаханджоми, если не пособит тебе, — говорит дэв. — Загляни ко мне в правое ухо, там найдешь седло, достань, а в левом — узда да плеть, взнуздай меня, и поедем. Оставил Олененок сына царя в доме Елены Прекрасной, взнуздал Бабаханджоми, девять подпруг затянул, девять удил заложил в пасть. — Садись теперь, — говорит Бабаханджоми. — Три раза ударь меня плетью, да так, чтобы девять полос кожи содрать, полечу я, только смотри не трусь! Попрощался Олененок с сыном царя. — Сиди жди, а мы едем на поиски Елены Прекрасной. Вскочил на дэва, вытянул его три раза плетью, да так, что и впрямь девять полос кожи содрал. Застонал дэв, засвистел, ударился оземь, бросился вверх, прорвал облака и полетеп. Пронеслись так по небу, долетели до одного поля. В поле старуха. Спрашивает ее Олененок: — Где здесь царь Ветер живет? Запричитала старуха: — Ой, сынок, что тебя привело сюда? Почувствует он человечий дух, всех нас изничтожит! Как только ты осмелился показаться здесь? Он недавно привез девушку, невиданную под солнцем красавицу, такой был вихрь, такой стон да посвист — все кругом рушилось. — Вот за этой-то красавицей я и приехал, — говорит Олененок, — проведи меня к нему. — Хорошо, — сказала старуха. Сама дрожит, еле дышит от страха. Сошел Олененок с дэва, запрятал ему в уши седло, узду да плеть, пошел со старухой. Остался дэв, ходит, осматривается, хозяйничает, всех кур извел у царя Ветра. Привела старуха Олененка к замку царя Ветра и ушла. Царь в то утро вышел на охоту, а Елена Прекрасная сидит одна в замке. Сидит, плачет. Подошел Олененок, двинул ногой дверь, выбил ее, вошел, — Как попал ты сюда? — говорит красавица. — И что с тем несчастным? — спрашивает про жениха. Обнялись деверь с невесткой, расцеловались. Рассказал все Олененок и говорит: — Вот и пришел я увести тебя. — Ой, не увести тебе меня! Обоих сгубит царь Ветер проклятый. Пошел Олененок к старухе и говорит: — Научи, как увести отсюда красавицу, как погубить царя Ветра. Сказала старуха: — Пойди и скажи красавице: как уйдет он, пусть украсит один угол дома цветами да встретит его грустная, будто скучает по нем. Так и сделали. Как ушел на охоту царь Ветер, встала Елена Прекрасная, набрала цветов, возится с ними, как ребенок, убирает, украшает один угол дома. Вернулся к вечеру царь, удивился, спрашивает: — Что это ты, словно ребенок, с цветами возишься? — Что же мне делать? — говорит она. — Тебя дома нет, я и забавляюсь. Сказал бы ты мне, где твоя душа, все не так скучно бы было. — Зачем же тебе, красавица, моя душа? — Как зачем? Буду знать, хоть ее приласкаю, пока тебя дожидаюсь. Скажи мне, ведь жена я тебе. Сказал царь Ветер: — Хорошо, скажу, раз так. Повел ее на кровлю и говорит: — Вон там, на поляне, видишь оленя? Три человека ему траву косят, а он один всю траву съедает и не поспевают за ним косари. В голове этого оленя три коробочки, в этих коробочках моя душа. — И никто не убьет того оленя? — спрашивает красавица. — А его никак не убить, если лук да стрелы мои не взять. В тех трех коробочках сидит по птичке. Одну птичку умертвить — до колен окаменею, другую — по пояс окаменею, а третью — умру. Поняла теперь, где моя душа? Настало утро. Ушел царь Ветер по своим делам, а красавица взяла его лук да стрелы и дала их Олененку, рассказала ему, как царя убить можно. Обрадовался Олененок, взял лук, стрелы, пошел, пустил стрелу, убил оленя, подбежал, разрубил ему голову, достал коробочки. Только упал олень, почуял Ветер недоброе. Поспешил он домой. Оторвал голову первой птичке Олененок — отнялись у царя Ветра ноги. Оторвал и второй птичке голову — отяжелел царь Ветер, еле до порога добрался. Тянется, кричит Елене Прекрасной: — Предала меня? Хочет он взобраться по лестнице, а Олененок уж третью птичку схватил. — Вот тебе за твое злодейство, — крикнул царю Ветру и оторвал голову третьей птичке. Повалился царь Ветер замертво, а Олененок подходит к Елене Прекрасной. — Что ж, едем. — Иди, — говорит Елена Прекрасная, — пройди девять комнат, в десятой стоит на привязи конь царя Ветра. Такой это конь, не конь — буря: сядем на него, полетим. Взял Олененок того коня, позвал Бабаханджоми. Достал из его ушей все снаряжение, сам на дэва сел, Елену Прекрасную усадил на того коня-бурю. Полетели они. Привезли Елену Прекрасную к жениху. Отпраздновали свадьбу. Благодарят все Олененка. А царь-отец уж все глаза выплакал, все свое царство в черное одел. Горюет, плачет о гибели молодцов. Уж и не чает их в живых увидеть. Отпировали молодцы в семье невесты, взвалил Бабаханджоми свой домик на спину, поехали. Едут мимо того дэва, что о Елене Прекрасной целую реку слез наплакал. Олененок и говорит: — Что, дэв, хочешь взглянуть на Елену Прекрасную? — Эх, господин мой Олененок, кто мне даст взглянуть на нее? — Смотри, — говорит Олененок. Как взглянул дэв на красавицу, так и ослеп от ее красоты, вмиг истаял и дух испустил. Поехали дальше. Переночевали во дворце тех девятиголовых дэвов, что Олененок истребил, и дальше поехали. Осталось еще пути на пять месяцев. Вот стали они на отдых у одного леса. Вдруг ночью прилетели три голубя. Сели на ветку. Первый и говорит: — Как узнает царь — везет его сын Елену Прекрасную, вышлет ему ружье в подарок. Выстрелит ружье и убьет его. А кто подслушает нас да расскажет о том, окаменеет и умрет. — Да будет так, — подтвердили два других голубя. А второй голубь говорит: — Как узнает царь-отец, что едет сын, выйдет, выведет ему коня, а сын сядет на коня, упадет и умрет. — Да будет так, — подтвердили опять голуби и добавили: — А кто подслушает нас да скажет, окаменеет и умрет. А третий говорит: — А еще: как приедут, придет ночью гвелешапи и удавит обоих — и сына царя и Елену Прекрасную, а кто подслушает нас и расскажет, окаменеет и умрет. Сказали и улетели. Слышит все это Олененок. Молчит. Настало утро. Вошли все в дэвов домик, поехали. Узнал царь, что едет сын его жив-невредим да Елену Прекрасную везет. Выслал ему ружье, а Олененок бросился вперед, схватил ружье и забросил его далеко, не дал жениху. Огорчился сын царя: «Отец мне ружье выслал, почет оказал, а Олененок забросил его далеко». Выслал отец своего коня сыну. Вернул Олененок и коня. Огорчился сын царя, да уж что делать? Приехали, встретил их отец, приветствовал. Отпраздновали свадьбу. Вышел Олененок, отпустил Бабаханджоми. — Спасибо за службу. Иди теперь, живи себе на свободе. Ушел дэв. А Олененок пробрался в опочивальню молодых, стал за дверями, ждет. Уснули те, а Олененок не спит. Да и как ему заснуть? Стоит на страже, меч наготове держит, знает ведь, что ждет друга. В полночь и показался гвелешапи. Крадется, уж и пасть раззевает, вот-вот бросится на молодых и задушит их. Замахнулся. Олененок мечом так и зарубил гвелешапи. Изрубил в куски и покидал под кровать. Настало утро. Встали молодые и не знают, что ночью было. Пришли убирать опочивальню и видят — валяются под ложем молодых куски падали. Рассвирепел царь: кто это смеется над нами? Стали судить да рядить. Свалили всю вину на Олененка. Он и в пути сыну царя неуважение оказал: и ружья не дал, и коня отослал. Он, верно, и сейчас над ним посмеялся. Говорит Олененок: — Только добра я вам желал. Не делайте так, чтоб вам жить да радоваться, а мне умереть. Нет, гневаются на него, требуют сказать, что это и откуда! — Что ж, — говорит Олененок, — скажу, но да не будет вам в тягость, что я столько трудился для вашего счастья, а вы же меня и губите. В ту ночь, как отдыхали мы в поле, — начал Олененок, — прилетели три голубя, сели на ветку и заговорили. Один сказал: как подъедут, вышлет царь-отец ружье сыну, выстрелит ружье и убьет его. Кто выдаст нас, окаменеет. Сказал это Олененок и окаменел по колени. Поняли все, просят его: — Не говори больше, не надо! — Нет, — сказал Олененок, — говорить, так до конца. А второй голубь сказал: вышлет царь-отец коня, упадет сын с коня и убьется… Сказал и окаменел по пояс. — Не говори, — просят все, — не надо! — Нет, — говорит Олененок, — надо было верить мне, а теперь поздно. А третий голубь сказал: ночью, как войдут молодые в опочивальню, придет гвелешапи и съест их… Сказал это Олененок и окаменел весь. Плачут, убиваются отец с сыном, да уж чем горю помочь? А Елена Прекрасная уж тяжелая ходит. Да только не радует то сына царя. Нет, думает он, должен вернуть я жизнь верному другу, чего бы мне это ни стоило. Встал он, надел железные каламаны, взял в руки железный посох и пошел. Ходит, спрашивает всех: — Как оживить моего окаменевшего друга? Устал он, присел у одного леса отдохнуть немного. Вдруг выходит из чащи старик. Спросил и его сын царя, как друга спасти. Сказал старик: — Что ты ищешь? Его спасенье у тебя дома. Не понимает сын царя, в чем же то спасенье. А старик и говорит: — Не знаешь ты, что родился у тебя сын, золотокудрый мальчик. В нем-то и есть спасенье твоего друга. Убей его в колыбели, свари, обдай той водой окаменевшего друга — оживет. Возвращается сын царя. — Что ж, — думает, — дети еще будут, а друга да брата уж не найду. Пришел, видит — лежит сын в колыбели, как месяц светится. Так и блестят золотые кудри у мальчика. Сказал жене: — Елена Прекрасная, так и так научили меня. Согласилась и она: — Только бы оживить нашего Олененка. Сделали все, как велел старик. Шевельнулся Олененок, открыл глаза, ожил. Наутро подошла Елена Прекрасная к колыбели (мать ведь она, болит у нее сердце за сына, хоть и принесла его в жертву). Видит — шевелится что-то в колыбели. Отвернула полог, а там живой ребенок. Обрадовались все. Закололи корову, да пятнадцать баранов так целиком на вертелах и зажарили. Четырнадцать дней пировали, со стола не убирали.

Читать дальше »

Было то или не было — жили три брата. Все три брата были охотники. Каждый день ходят они на охоту, тем и живут. Пришло время — поженились они все трое и живут себе. А только две старших невестки завели себе дружков-дэвов. Уйдут братья на охоту, а жены впустят к себе дэвов и веселятся. Только младшая невестка сидит одна в углу, плачет.
Как возвращаться братьям с охоты, уйдут дэвы, а неверные жены встречают мужей, целуют, ласкают. Одна только младшая невестка сидит невеселая и не ласкает мужа: Смотрел, смотрел младший брат на жену и говорит:
— Что это ты сидишь, словно сова надутая, и слова ласкового не скажешь! Смотри как мои невестки любят да ласкают мужей. Что ты невеселая такая, что за печаль у тебя?
Сказала жена:
— Завтра, как пойдешь на охоту, придумай что-нибудь, отстань от братьев и вернись домой, узнаешь, что за печаль у меня.
На другой день, как отправились братья на охоту да прошли с полпути, отстал младший брат, повернул и пошел домой.
Входит, сидят старшие невестки, обнимаются с дэвами, целуются, а младшая сидит одна в углу и плачет.
Не дай то врагу, что с младшим братом стало. Словно из ружья в него выстрелили. Бросился он вон и убежал. Испугались неверные жены, кричат, царапают себе щеки.
— Идите, — говорят дэвам, — убейте его, не то погубит он нас всех. Пошли дэвы.
А в той стране жила одна старая колдунья. Пришли к ней дэвы и говорят:
— Знай, старуха, не сотворишь чего над таким-то охотником и не избавишь нас от него — или ты умрешь, или мы!
У той старухи был один чан. Заберется она в тот чан, — куда ни прикажет, тотчас понесет ее.
Влезла колдунья в свой чан, велела:
— А ну, чан, неси меня к царю!
Этот царь уже семь месяцев как болен, тысячи лекарей да докторов его лечат. Всех-то ему лекарств надавали, никак его не излечат.
Примчалась старуха в своем чане и говорит:
— Поведите меня к царю, я знаю лекарство, что его излечит. Доложили царю.
— Ведите ее! — велел царь.
Ввели старуху. Поклонилась она царю, стала.
Спрашивает царь:
— Говори, как ты меня излечишь, когда уже семь месяцев меня все лекари лечат и излечить не могут.
— Великий царь! — говорит старуха. — У нас в деревне живет один охотник. Зарежь того охотника, излечит тебя его кровь.
Подарили старухе целую сумку золота и отпустили.
Велел царь привести того охотника и запереть в конюшне. Через три дня должны его убить, а он и не знает, бедняга, зачем привели его сюда и что его ждет.
Вот на третью ночь спит он и слышит, словно кто-то зовет его: «Несчастный, что ты спишь, проснись!»
Вскочил охотник, оглядывается, думает, кто это? А в конюшне никого, только кони стоят в стойлах.
Лег он, а голос опять зовет:
— Встань, несчастный, не знаешь ты, какая беда над тобой.
Испугался охотник. Встал, зажег свечу, ищет, кто это говорит. Все углы обшарил — никого. Пошел искать между ног коней, думает: может, там кто спрятался. А среди коней стоит на привязи один тощий жеребенок и говорит:
— Не бойся, это я звал тебя.
— Зачем же ты звал меня? — спрашивает охотник.
— А затем, что должны тебя сегодня убить. Смотри же, как введут тебя к царю, скажи ему: «Не убивайте меня, не поможет вам моя кровь. А я сам вас излечу. Велите набрать в чан девять котлов воды, поставить на огонь и кипятить, пока останется не больше как с котел воды. И дайте мне фунт вашего пестрого мыла». Как сделают все, остуди этот кипяток, посади туда царя, намыль его этим пестрым мылом и обмой в этой воде, — выздоровеет царь. Смотри только, как будет выходить из чана, не сломал бы тебе царь руку или ногу, силы в нем много наберется.
Вот повели наутро охотника к царю. Он и говорит:
— Великий царь, не поможет тебе моя кровь. Это враги хотят погубить меня, а позволишь, так я сам тебя излечу.
— Только вылечи меня, — говорит царь. — Полцарства тебе отдам. Сказал охотник:
— Велите набрать в чан девять котлов воды и кипятить, пока останется воды не больше одного котла.
Сделали все, как он велел: налили в чан, выкипятили восемь котлов воды, сняли, остудили.
Сказал охотник царю:
— Пожалуйте теперь купаться. Велите только принести один фунт вашего пестрого мыла.
Вошел царь, вымылся этим пестрым мылом. Облил его напоследок охотник водой. Выскочил царь, что птица.
Там во дворе был большой камень. Царь, когда был здоров, всегда кидал его: свою силу измерял.
Схватил царь этот камень и бросил его с такой силой, что целый угол дома отбил. Натешился метаньем камня царь, повернулся к охотнику, обнял его, целует, так крепко обхватил его, что зашиб ему руку. Поморщился охотник.
— Не ушиб ли я тебя? — спрашивает царь.
— Нет, это я так поморщился, — говорит охотник.
— Чем же тебя наградить за то, что излечил меня? — говорит царь.
— Дайте мне того тощего жеребенка, что на конюшне у вас стоит, да фунт вашего пестрого мыла.
Удивился царь, что такую малость просит охотник. Велел тотчас вывести ему того жеребенка. Надели на жеребенка седло, а он на ногах еле стоит, так и валится. Сказал жеребенок охотнику:
— Отведи меня к реке и искупай в ней, только намыль хорошенько тем пестрым мылом и знай, как искупаешь, скорей взнуздай да садись, а то улечу, не удержишь.
Повел юноша жеребенка к реке, намылил хорошенько тем пестрым мылом, искупал. Не успел он стянуть все три подпруги, как взвился жеребенок конем и умчал юношу. Прилетели они домой. Увидели невестки охотника, всполошились, говорят дэвам:
— Не изведете его — погибнем все. Пошли дэвы к той колдунье.
— Вернулся он цел и невредим, погуби его! Влезла старуха в свой чан, помчалась к царю. Ввели ее.
— Вот ты и поздоровел, великий царь, — говорит колдунья, — теперь жениться бы тебе на дочери царя каджей — счастливей тебя человека на свете не будет.
— Это бы хорошо, — говорит царь, — да кто приведет ее мне?
— А тот и приведет, кто тебя излечил, — говорит старуха. Вызвал царь охотника.
— Приведи мне дочь царя каджей! Пошел охотник к своему коню.
— Царь велит привести ему дочь царя каджей, как мне быть?
— Как быть? Пойди возьми у царя денег на дорогу, садись, и поедем, — говорит конь. Пошел охотник, взял у царя денег на дорогу, сел на своего коня и поехал.
Сказал ему конь:
— Как подъедем к Каджетскому царству, будут там продавать быков да овец, ты. смотри, покупай, да, сколько запросят, вдвое больше давай, чтоб путь нам благословили. А как приедем во дворец каджей, там у ворот стоят на страже львы, тигры да волки, ты быков бросай львам да тиграм, а овец — волкам. Пропустят они нас. Проберешься во дворец, дочь царя будет спать, ты, смотри, не буди ее, не то погибнешь, только отрежь у, нее локон и выходи, сама за тобой пойдет.
Едут они, а дорога мимо той реки идет, где он коня своего купал. Сошел юноша с коня, искупался, да с пестрым тем мылом, такой стал молодец: из камня молоко выжмет, не поморщится.
Взнуздал коня, сел и поехал.
Долго ли ехал или недолго, а только доехал до одного дома.
А это дэвов дом, и сидит там взаперти девушка.
Вошел юноша в дом, бросилась ему девушка навстречу, целует его, обнимает на радостях, как родного, сама и плачет и смеется.
— Вот счастье, что привелось еще человека увидеть, — говорит. — Но горе мне! Придет дэв, погубит тебя. Хоть бы не приходил ты вовсе!
— Не бойся, — говорит юноша, — пусть пожалует, посмотрим, чем он у меня поживится!
Вот идет дэв, ворчит:
— Кто ты? Что за герой, что осмелился войти в мой дом? Здесь от страха и птица вверху не летает, и муравей внизу не ползает, а ты кто такой, что так беспечно развалился?
— А ну, загляни в книгу своей судьбы, — крикнул ему юноша, — посмотри, от чьей руки тебе погибнуть суждено, узнаешь, кто я!
Посмотрел дэв, и вправду, у него на роду написано, что погибнет он от руки охотника.
Разъярился дэв — пошел на юношу, сцепились они.
Замахнулся дэв — всадил юношу в землю по щиколотки.
Замахнулся охотник — всадил дэва по колена.
Замахнулся дэв — всадил юношу по колена.
Замахнулся юноша еще раз — всадил дэва в землю по пояс.
Отрубил ему юноша голову. Радуется девушка, руки ему целует. Сказал охотник:
— Я иду за дочерью царя каджей, а ты будь здесь, жди, на обратном пути заберу и тебя.
Сказала девушка:
— Знай, на пути твоем еще два дэвовых дома, братьев этого, убитого тобой. И у них также томятся по девушке. Смотри, как бы не сгубили тебя те дэвы.
— Будь покойна, я их вслед за братом отправлю, — сказал юноша.
Что долго рассказывать, убил он и тех дэвов, освободил их пленниц, велел и им дожидаться себя и поехал дальше.
Вот подъезжает к Каджетскому царству. Купил юноша быков да овец. Сколько запрашивают, вдвое больше дает. Накупил, сколько нужно, и поехал дальше.
Подъехал он ко дворцу каджей. Высыпали ему навстречу львы, да только разрывает охотник быков надвое и бросает им.
Пропустили его львы.
Высыпали тигры — накормил и их юноша и проехал.
Высыпали волки — бросил и им овец и проехал.
Вошел во дворец, спит дочь царя каджей. Подошел он, отрезал у нее локон и вышел.
Проснулась дочь царя, видит — отрезан у нее локон. Разгневалась, рвет на себе волосы. Бросилась к своим львам, тиграм и волкам.
— Как осмелились пропустить ко мне этого человека!
— Эх, — говорят ей звери, — ты нам и костей не дашь погрызть, а он целых быков да овец нам бросал, насытил нас.
Летит она вдогон за охотником.
Где ногой ступит, так и испепеляет все.
А охотник едет себе. Заехал за всеми тремя девушками, что он от дэвов вызволил, едет, везет их. Вот заехали они дорогой отдохнуть к одному мельнику. Встретил их мельник, зазвал домой. У того мельника была коза. Как крикнет он козе:
— А ну, моя козочка Мэ-эка! Накрой-ка мне стол!
Прошлась козочка — и появился стол, полный всяких яств, да таких, что и царю подать не зазорно.
Понравилась охотнику эта коза. А мельнику его девушки нравятся. И говорит он:
— Я спрячусь, а ты ищи. Найдешь, — твоя коза, а не найдешь — мои девушки.
— Очень хорошо, — говорит юноша. Сказал конь юноше:
— Ты поставь меня возле той козы, а сам иди. Знай, спрячется мельник в печной трубе. Крикни ему: «В печке ты, нашел я тебя». Не отзовется он, ты ему еще раз крикни, не отзовется и в этот раз, поднимись на кровлю и брось в трубу камень, упадет ему камень на голову — отзовется.
Спрятался мельник. А охотник ходит, ищет его повсюду, будто не знает, где он. Подошел наконец к печке и кричит:
— Здесь ты, выходи! Не отзывается мельник.
И во второй раз крикнул охотник:
— В печке ты, выходи!
Не отзывается мельник.
Поднялся охотник на кровлю, взял большой камень и бросил его в трубу, мельнику прямо в голову попал.
— Здесь я, здесь! — кричит мельник. Вылез из трубы еле живой, а не сдается:
— Теперь ты прячься, а я буду искать, — говорит.
— Хорошо, — отвечает юноша. Пошел к коню, спрашивает, как быть?
— А вот как, — говорит конь и укрыл его собой. Ищет мельник, ищет, никак не найдет охотника.
А коза видит, хочет крикнуть хозяину, где юноша спрятался, но только раскроет рот, хватит ее конь зубами, молчит она.
Искал, искал мельник, не нашел и говорит:
— Не нашел я, выходи, твоя взяла.
Вылез охотник. Забрал и козу и девушек, оставил мельника ни с чем и поехал. Догнала дочь царя каджей охотника:
— Это ты у меня локон отрезал?
— Я, — говорит юноша, — хочу отдать тебя в жены царю. Злится она, да уж что делать.
Привез ее охотник к царю, а сам поехал с девушками домой. Обрадовались братья, спрашивают:
— Где это ты пропадал столько времени? Сказал младший брат:
— Как поедем на охоту, вы возвращайтесь с полпути домой, — тогда и увидите, где я пропадал и что со мной было.
Вернулись все три брата в полдень. Что ж видят — сидят две старшие невестки со своими дружками, веселятся, пируют, а третья сидит плачет.
— А ну, моя козочка, — говорит младший брат, — забери-ка этих неверных жен да с их дэвами, нанижи себе на хвост и побросай всех в пропасть.
Нанизала козочка на хвост неверных жен с их дружками, понесла на скалу и побросала их всех в пропасть.
Поженил младший брат старших братьев на двух старших девушках, третью, младшую, тоже замуж отдал за хорошего человека, и стали жить все вместе ладно да весело.

Мор там, пир здесь,
Отсев там, мука здесь.

Читать дальше »

Было, да и не было ничего —
                        Был дрозд-певун,
                        Он за всех хлопотун.
Жили на свете муж с женой, бедные да неимущие. Вот родился у них сын, и назвали его Горемыкой; да нечем ребенка кормить: такой он великий едок оказался. И молоко у матери высохло от нужды да голода. Что делать? Отвели его в город, может, возьмет кто из жалости. Приютил Горемыку царь, оставил при себе.
Да только такой едок этот ребенок, никак не накормить его. Как подрос, уж и целой выпечки хлеба да барана ему не хватает. А стал юношей, и вовсе его не насытить: съест в один присест несколько быков да выпьет столько же кувшинов вина, а все будто и куска в рот не брал.
Уж и пекари замучились на него печь и повара стряпать.
Надоело это царю. Призвал он Горемыку-Едока, дал ему денег, одну плужную упряжь и отпустил подобру-поздорову.
Пришел этот Горемыка в родной дом, да что ему там есть было? И двух дней не выдержал.
Встал, пошел опять к царю.
Не успел царь и порадоваться, что избавился от такого едока, как он опять у порога. Что делать? Подумал, подумал царь и решил — разве только хитростью от него избавишься.
А был тот Горемыка силен, никто и потягаться с ним не смеет. Призвал его царь и говорит:
— На такой-то горе растет лес, принеси оттуда дров, да побольше! А это дэвов лес, два стоголовых дэва его стерегут.
Там и птица не летает, и ветерок не веет, так все тех дэвов боятся. А Горемыке нипочем.
— Дайте топор, — говорит, — пойду.
Принесли ему алмазный топор. Ударил Горемыка топором о стену, в порошок его стер. Принесли другой, десятипудовый, и его разнес. Принесли, наконец, двадцатипудовый, вскинул Горемыка этот топор на плечи и пошел к дэвову лесу.
Пришел, рубит, так и летят буки да чинары, что щепки.
Услышали дэвы, бегут к нему, ревут от злости.
Горемыка и бровью не повел.
Прибежали дэвы, а Горемыка хвать их обоих под мышки, понес, впряг их, что волов, в арбу, положил на арбу порубленные деревья и погнал стоголовых дэвов.
Так, с гулом и грохотом, прикатил к царскому дворцу.
Доложили царю:
— Пожалуйте, взгляните, сколько дров навез Горемыка. Вышел царь, так и обмер со страха.
— Отпусти их, отпусти! — кричит.
Сгрузил Горемыка дрова, распряг дэвов, снял с них ярмо, отпустил на волю.
— Только смотрите, чтоб не слышал я, что вы повредили какому человеку! — крикнул им вслед Горемыка.
Прошло время.
Призвал царь Горемыку и говорит:
— Должен ты пойти принести воду бессмертия. Не отказывается Горемыка.
А ту воду стерегут два огромных буйвола. Как завидят они, идет кто к воде, бросятся с двух сторон, насмерть несчастного задавят. Сказал Горемыка:
— Пойду, только дайте, в чем ту воду принести.
Принесли ему кувшины, на двадцать ведер каждый, ударил их один о другой Горемыка — в порошок стер.
— Что я, ребенок, — говорит, — стыдно мне нести эти кувшинчики, дайте мне другие, побольше.
Принесли ему чаны преогромные.
Стукнул и чаны один о другой, в порошок стер.
Притащили ему два бурдюка из буйволиной кожи, на тысячу ведер каждый. Взвалил себе Горемыка на плечи эти бурдюки и пошел за водой бессмертия.
Завидели его буйволы, помчались к нему, вот-вот насмерть задавят. Как схватил их Горемыка за уши да как пригнет к земле. Вырвал потом из земли целую чинару, взвалил ее ярмом на них, два других дерева скрутил, завязал ими бурдюки, полные водой бессмертия, и заставил буйволов волоком тащить бурдюки.
Доложили царю:
— Вернулся Горемыка живой и тех буйволов в ярмо впряг, на них и везет воду. Взглянул царь на тех буйволов, чуть не умер с досады.
— Я и этого Горемыку еле кормил, еще и буйволов кормить? Скажите ему, чтоб отпустил их.
Снял Горемыка ярмо с буйволов, ударил их раз-другой по бокам дубиной и отпустил.
— Идите, живите себе на воле.
А царь все думает, куда бы загнать этого Горемыку, как сгубить его. :
Вот в одном месте было поле Ильи-громовержца.
Поле в сто дней работы, вокруг ограда, и засеяно все поле пшеницей.
Сказал царь Горемыке:
— Погони мою отару овец на поле Ильи-громовержца и попаси там. Погнал Горемыка овец к тому полю. Загнал за ограду, сам прилег, спит.
Глянул Илья, видит — рассыпались по его полю овцы, поедают хлеб. Напустил он град. Бьет и бьет град, все ветви пообломал с буков, перебил всю отару, только одна овца и осталась, и та куда-то под куст забилась, тем и спаслась.
А Горемыка-Едок спит себе, и град ему нипочем.
Шумит, грохочет Илья, нет, не просыпается Едок. Рассвирепел Илья, сошел наземь, бросился на Едока и придавил его к земле.
Очнулся тогда Горемыка, обхватил Илью, бросил его наземь и сел на него верхом.
— Отпусти меня, — взмолился Илья. Не пускает Едок.
— Отпусти меня, — молит Илья.
— Отпущу, если благословишь меня, чтоб не ел столько, — говорит Горемыка — Великий Едок.
Благословил тогда Илья Горемыку, чтоб хватало ему на еду по полхлеба, полфунта мяса да вина полкувшина.
Отпустил Горемыка Илью.
Теперь-то пошел Горемыка к отцу с матерью, не боится уж, что объест их.
Пришел, пожил с ними, только скучно ему дома. Захотелось молодцу пойти повоевать, силу свою испытать.
Пошел он, долго ли шел или недолго, миновал уж то царство и перешел в другое.
Видит — идет дэв, несет большую гору, словно мячик в руках держит.
Стал Горемыка и спрашивает:
— Куда это ты целую гору, как мячик, несешь?
— А я иду испытать Горемыку-Едока, что у царя живет.
Взял у него Горемыка эту гору, замахнулся и забросил за три горы.
— Как ты, братом хочешь мне быть или слугой? — спрашивает дэва.
— Братом, — отвечает дэв. ' Побратались и пошли вместе.
Идут, видят — бежит еще дэв, несет гору в два раза больше той, что первый нес.
— Куда ты спешишь, друг, и чего тащишь эту гору, когда я каламаны рад снять от усталости? — говорит Горемыка.
— А я иду, хочу испытать Горемыку-Едока, что у царя живет.
Взял у него Горемыка эту гору, замахнулся и забросил за две горы. ■ — Братом хочешь быть или слугой? — спрашивает дэва.
— Братом! — отвечает дэв. Побратались и пошли вместе.
Идут, видят — еще один дэв несет гору, в два раза больше той, что второй нес. Говорит ему Горемыка:
— Стой, друг, что ты тащишь такую тяжесть, когда я и без ноши готов каламаны снять, так устал?
— Хочу испытать Горемыку, что у царя живет, — говорят, силен очень, — отвечает дэв.
— Недалеко ж тебе и ходить, — говорит Горемыка. Взял у него гору, замахнулся и забросил за высокую гору,
— Братом хочешь быть или слугой? — спрашивает потом.
— Братом, — отвечает дэв.
Побратались, и пошли все четыре побратима вместе.
Много ли шли или мало, а только дошли до владений Белого дэва.
Вошли в лес. Ни еды у них, ни огня.
Сказал Горемыка:
— Пойдите раздобудьте где ни есть хлеба и дров. А дэвы боятся, так и дрожат.
— Хоть помереть с голоду, а мы к Белому дэву не ходоки, — говорят. — Что ж, пойду сам, — сказал Горемыка, встал и пошел.
Идет, видит вдалеке дым. Пошел на дым. Шел, шел, подошел к дому, вышла мать Белого дэва, и говорит ей Горемыка:
— Мать, ради всех матерей и детей, дай мне хлеба да огня, голоден я.
— А кто ты? — спрашивает мать Белого дэва. — Тут и птица не летает, так все моего сына боятся. Как осмелился ты прийти сюда? Беги скорей, спасайся, не то придет дэв с охоты, съест тебя.
— А в какой стороне он охотится? — спрашивает Горемыка. Указала старуха, в какой стороне дэв охотится, и добавила:
— Успеешь перейти реку, останешься жив, а нет — не спастись тебе от дэва. Пошел Горемыка прямо туда, где Белый дэв охотился.
Видит Горемыка — едет на коне Белый дэв с охоты. На одном плече у него олень висит, на другом — целая чинара на растопку. Едет, бурчит что-то под нос. А Горемыка спрятался под мостом, да потом как высунется и крикнет:
— Хвит!
Испугался конь, споткнулся.
Сердится дэв. Понукает коня. Нейдет конь, боится.
— Ах ты, бездельник этакий, — кричит дэв, — чего ты боишься? Я и Горемыку, что у царя живет, убью, не поморщусь.
Выскочил тогда Горемыка:
— А ну, как ты его убьешь, посмотрим, вот он — Горемыка! Сцепились Белый дэв и Горемыка.
Поборолись немного, поднял Горемыка дэва, замахнулся, бросил его оземь и убил. Привязал потом к коню и погнал его к старухе.
— А ну, погляди, как силен твой дэв!
Забрал Горемыка хлеба, огня и пошел к побратимам.
А те сидят, не ждут уж, что живым увидят Горемыку.
Пришел Горемыка, развели огонь, погрелись, поели и пошли дальше.
Шли, шли и дошли до владений Красного дэва.
Стали на отдых. Опять ни хлеба у них, ни огня. Говорит Горемыка:
— Пойдите раздобудьте где ни есть огня да хлеба. Не идут дэвы, боятся:
— Здесь только Красный дэв и живет, а мы к нему не ходоки.
— Хорошо, я сам пойду, — говорит Горемыка. Пошел он, приходит к матери Красного дэва.
— Мать, дай пару хлебов да огня, — говорит.
— Как ты пришел сюда? Здесь и духу человечьего нет, так все моего сына боятся, — говорит старуха, — беги, пока не вернулся, да смотри: успеешь перейти через реку, может, и спасешься, а застанет он тебя по эту сторону — пропадешь.
Дала она ему и хлеба, и огня и отпустила.
Не пошел Горемыка на мост, ждет Красного дэва по эту сторону. Едет дэв, за плечом чинара, на крупе коня — убитый олень. Увидел Красный дэв Горемыку, закричал:
— Ты кто такой? Здесь и птица вверху не летает и муравей внизу не ползает, — так все меня боятся, а ты как посмел сюда явиться?
Соскочил Красный дэв с коня, сцепились. Долго они боролись, поборол все же Горемыка дэва, ударил его оземь и убил. Перевесил через коня и погнал к старухе: «Смотри, как никто твоего сына не поборет».
Срезал у оленя мяса на шашлык и пошел к товарищам.
Повеселились они тот день да еще ночь, а на другой день встали и пошли дальше.
Идут, себя испытать хотят.
Вот дошли так до одного места, видят — стоит черная гора, на горе черный лес, в лесу черные птицы летают.
Стали на отдых.
Сказал Горемыка:
— Пойдите раздобудьте огня и хлеба. А те чуть дышат от страха и говорят:
— Видишь черную гору? Там живет Черный дэв. Нет на свете никого, кто бы мог с ним сразиться. Сунулись мы однажды, да еле живые ушли. Брось лучше, уйдем от этого проклятого места подальше.
— Нет, братья, я отступать не люблю. А не хотите, я сам пойду.
— Не ходи, — просят Горемыку братья. Нет и нет, пошел он все же. Приходит, видит — мать Черного дэва.
— Мать, ради всех матерей и детей, дай нам пару хлебов да огня, — говорит Горемыка.
— Кто ты? — говорит мать Черного дэва. — Нет у меня ни огня ни хлеба, иди туда, откуда пришел, не то придет мой сын, съест тебя.
— А с какой стороны он придет? — спрашивает Горемыка. Указала ему мать.
Вошел Горемыка в дом, вынес и хлеба и огня и пошел в ту сторону, откуда Черный дэв идет.
Подошел к реке, спрятался у моста.
Едет Черный дэв. Везет оленя да чинару на плече, едет напевает.
Въехал на мост, а Горемыка как высунет голову да крикнет «Хвит!» — струхнул конь, спотыкается, нейдет.
— Ах ты, бездельник, — кричит дэв, — что тебя пугает? От меня и Горемыке, что у царя живет, живым не уйти, чего ты боишься?
— А ну, посмотрим, как не уйти! — крикнул Горемыка и выскочил.
Сцепились они. Долго боролись. Устал даже Горемыка. Видно, не так-то легко побороть Черного дэва. Собрал все силы, ударил Черного дэва оземь и убил. Срезал Горемыка мяса на шашлык у оленя и пошел к братьям. Дивятся дэвы, что живым вернулся Горемыка. Радуются, глазам своим не верят.
— Как же ты уцелел? — спрашивают. — Как одолел его? Не верят они, что поборол он Черного дэва.
— Вот так и одолел, — говорит Горемыка. Поели хорошенько все четверо, отдохнули. На другой день и говорят дэвы Горемыке:
— Так и конца пути не будет. Не пойдем мы дальше, ты иди если хочешь, а мы останемся.
— Хорошо, — говорит Горемыка, — пойду один.
Отвел он дэвов, женил одного на жене Белого дэва, другого — на жене Красного, третьего — на жене Черного. Переженил так всех, устроил, сам в путь собрался.
— Не забывайте меня, — сказал Горемыка на прощанье. — Вот повешу я тут меч, а вы смотрите, — закапает с него кровь, знайте, трудно мне, идите на помощь.
Сказал и пошел.
Много ли он ходил или мало, приходит в один город, смотрит, что-то тихо в городе. И мужчин никого, одни дети.
Остановился Горемыка у одной старухи.
— Зачем ты пришел сюда, сынок? — спрашивает она Горемыку. Рассказал Горемыка все о себе.
Добрая старуха ходит за Горемыкой, как сына родного бережет его. Вот видит Горемыка, что замазывает старуха все углы у своей лачуги, замазывает так, что лучу света не проникнуть.
Удивился Горемыка, думает, в чем тут дело, и спрашивает:
— Скажи мне, мать, отчего это в вашем городе мужчин взрослых не видать, одни дети?
— Не знаю, сынок, — говорит старуха, — что-то помирают все, не живут. — Не хочет она сказать правду, скрывает, бережет его.
Не отстает Горемыка: «Скажи да скажи, почему у вас мужчин не видать?» Не выдержала старуха, рассказала:
— Живет здесь в море один Человек-железо. У него в башне сидит пленница, такая красавица, что только покажется она, так и освещает все вокруг, как солнце. Потому-то и замазывала я щели: молод ты еще, увидел бы, погиб. А наш царь добивается той красавицы, давно уже воюет с тем Человеком-железо, да не одолеет никак, только весь народ истребил. Всех уже перебил Человек-железо, одни дети и остались. И никому не одолеть его, так только гибнут все.
— Какой же я молодец, — говорит Горемыка, — если не отобью у него эту красавицу! Переночевал он эту ночь у старухи, а наутро встал и пошел к морю.
Вышла вскоре красавица из своей башни и осветила все вокруг. Подошел Горемыка к башне. А Человек-железо в то время был на небе, молился.
Поднялся Горемыка на башню. ' .
— Кто ты, что за смельчак? — говорит ему красавица. — Увидит тебя Человек-железо, погубит, не жить тебе.
Смотрит она — ходит он по комнате, так и зацветают розы по его следам. Понравился он красавице, только боится она — погубит их обоих Человек-железо. А та добрая старуха научила его, как шел в башню, попросить красавицу выпытать у того Человека-железо, в чем его сила и что его убьет. Просит Горемыка:
— Скажи, в чем его сила и как его убить?
— Не знаю я, — говорит красавица, — не скажет он никому. Просит он:
— Попытайся, узнай. Сдалась красавица,
— Хорошо, — сказала, — ты иди спрячься, я сама придумаю, что делать. Приходит в полдень Человек-железо, а красавица бросилась к нему, обнимает его,
ластится, говорит:
— Скажи мне, дорогой, — столько у нас врагов, боюсь я, вечно в опасности жизнь твоя, — скажи, чего тебе опасаться, чтоб и я знала и лучше берегла тебя.
Сказал Человек-железо:
— Не бойся убить меня можно только моим топором, да и то ударом под мышки, а так вечно жить буду, не умру.
Ушел Человек-железо опять на небо молиться.
А Горемыка вышел, дала ему красавица два топора, приготовился он, ждет.
Вернулся Человек-железо. Сцепились они, борются.
Долго боролись, так и течет с них пот, что река.
Поборол все же Горемыка, ударил его топором под мышки. Сломался топор — не разломал Человека-железо. Схватил тогда Горемыка второй топор, ударил, что силы было, убил Человека-железо.
Вошел Горемыка в башню, живет с той красавицей, живет — не тужит, никуда и не ходит, не оставляет красавицу одну.
Узнал царь того города, что убили Человека-железо и красавица досталась другому. Собрал он всех своих царедворцев и воинов и говорит:
— Во что бы то ни стало приведите мне красавицу.
— Не побороть нам Горемыку, что Человека-железо убил, — говорят те, — разве только хитростью, а силой не одолеть его.
Пришла к царю одна старуха и говорит:
— Великий царь, вели привязать меня к доске и бросить в море, я приведу красавицу. Обрадовался царь. Привязали старуху к доске, пустили в море.
Поплыла старуха к башне и стала кричать:
— Помогите, помогите, тону, пожалейте!
Выглянул Горемыка из башни, видит — в море старуха тонет, и говорит жене:
— Пойду, вытащу несчастную старуху.
— Не надо, — говорит жена, — оставь, не погубила бы она нас.
— Чем нам повредит несчастная старуха, — говорит Горемыка, — пойду вытащу ее.
— Смотри, худо будет, не вини тогда меня, — говорит жена.
Не послушался Горемыка, пошел, вытащил старуху, привел в башню.
Служит им старуха, работает, угождает.
Вот однажды сготовила она банг, подбавила в вино. Подает мужу с женой обед. Сама вино пьет, молодым банга подливает. Заснули муж с женой как мертвые.
А была та старуха ведунья. Знала она, что растут у Горемыки на макушке три козьих шерстинки и не погубить его никак, если не вырвать те шерстинки.
Подобралась она к юноше, отыскала те козьи шерстинки, вырвала, завернула в красную тряпицу и бросила в море.
Умер Горемыка, а старуха связала его мертвого и повесила вниз головой в пустом чане. А сонную красавицу снесла в лодку и поплыла к царю.
Привезли красавицу, очнулась она, смотрит, нет ее Горемыки, а сама она у чужих людей. Плачет, убивается и не смотрит ни на кого. Сидит одна в темноте, не говорит ни с кем и света не видит.
Уговаривает ее царь, задаривает, да все напрасно, ничем ее сердца не приманит.
А тем временем закапала кровь с меча, что Горемыка у братьев-дэвов оставил.
— Видно, беда стряслась с братом, — сказали дэвы и тотчас собрались в путь.
Идут они по розам, что по следам Горемыки распускаются, и дошли так до той башни. Вошли, видят — висит их брат в чане вниз головой.
Сняли они его, убиваются, бьют себя в голову, в грудь. Да кто слезами горю помог! Сказали дэвы:
— Надо найти те три шерстинки. Один сказал:
— Я буду искать на суше.
Второй сказал:
— Я в небе буду искать. А третий:
— Я спущусь на дно морское.
Ищут шерстинки по земле, все звери ищут — нет их нигде. Ищут в небе, все птицы ищут — нет и в небе. А третий дэв спустился на дно морское. Приходит он к морскому царю и говорит:
— Узнай мне, не проглотил ли кто в твоем царстве три козьих шерстинки?
Призвал морской царь к себе всех рыб. Плывут рыбы большие да малые, видимо-невидимо.
— Не проглотил ли кто из вас козьих шерстинок? — спрашивает царь.
— Нет, и не видел никто тех шерстинок.
— Все ли здесь? — спрашивает царь.
— Все здесь, великий царь, — говорят рыбы, — только одна старая рыба осталась на самом дне, она от дряхлости уж и не двигается.
Поплыл царь к той рыбе, спрашивает:
— Не видала ли ты трех шерстинок? Сказала старая рыба:
— Да, господин, вот только что вода их проносила в красной тряпице, я и проглотила, только не убивай меня, а зашли ко мне в желудок корюшек — вынесут.
Заслали корюшек, вынесли они те шерстинки. Взял дэв, поблагодарил и поспешил к Горемыке.
Пришли все три дэва, приладили те шерстинки к затылку Горемыки. Приживились шерстинки, вскочил Горемыка, протирает глаза.
— Ох, долго же я спал, — говорит.
— Долго бы спал, когда бы мы не подоспели, — говорят дэвы. Пошли все четыре брата за красавицей.
Весь царский дворец разнесли и царя убили, взяли красавицу и повезли. Отпраздновал Горемыка большую свадьбу, женился на той красавице, и прожили они вместе долго и беспечально.

Читать дальше »

Водном густом, дремучем лесу, где верхушки деревьев упирались в самое небо, стояла высокая, крутая скала. Недалеко от того леса жил один охотник — Дарджелан. Он часто ходил в лес на охоту. Однажды подошел охотник к этой скале, и послышалось ему, словно где-то женщина кричит. Посмотрел охотник на скалу, смотрит все выше и выше, да не увидеть вершины — теряется она где-то высоко-высоко. Хочет взобраться охотник на скалу, но и это не удается: такая она крутая и неприступная. Вернулся охотник домой, а дома у него жена очень злая и вдобавок хромая. Сказал охотник жене, чтоб приготовила ему еды — назавтра в дорогу, сам пошел к кузнецу и заказал ему побольше долот да молот железный.
К утру приготовил ему все, забрал он еды на день, взял у кузнеца долота, молот и отправился к той скале. Пришел и стал вбивать долота в скалу. Вбивает охотник в скалу долота железным молотом и поднимается по ним, как по ступеням. Кончились у него долота, истерся железный молот, и добрался охотник до самой вершины. Осмотрелся, видит — в скале вход выбит, словно двери. Вошел он туда, проник в пещеру, в пещере лежит Дали. Лежит Дали — красавица неземной красоты, вокруг головы обвиты тяжелые золотые косы. Увидела Дали Дарджелана-охотника, и полюбили они друг друга с первого взгляда. Остался охотник у Дали. Не хотела Дали оставлять его, но победила ее любовь и уступила она.
Наутро стала просить Дали охотника вернуться домой, но не согласился он и вновь остался с нею. Теперь Дали еще сильнее просит его вернуться домой.
— Иди, — говорит Дали, — твоя жена ведунья. Привыкла она, что ты каждый вечер домой возвращаешься, не дождется тебя, проведает про нас, пойдет по твоему следу, найдет и погубит нас.
— Нет, — сказал Дарджелан, — моя жена хромая, по дому еле ходит, где ей сюда добраться.
Жена Дарджелана и вправду очень дивилась, что ее муж домой не возвращается. Прождала она два дня, на третий день встала, взяла еды на дорогу и пошла по следам мужа. Привели ее следы к скале.
Вскарабкалась она по ступенькам на верхушку скалы и вошла в пещеру. Видит — крепко спят Дали и ее муж.
Отыскала жена охотника золотые ножницы Дали и обрезала ими ее золотые косы. Забрала с собой и ножницы и косы, и ушла. Проснулись Дали и Дарджелан. Приподняла Дали голову, что-то легкой она ей показалась. Провела рукой по волосам — нет ее золотых кос, встала она — ищет ножницы, нет ножниц. Затосковала Дали, повернулась к охотнику и сказала:
— Ты причина моего несчастья; говорила я, что погубит нас твоя жена. Не жить мне больше на свете. Возьми нож, взрежь мне чрево — тяжела я — и достань моего ребенка. Будет дочь — назови ее, как хочешь, а будет сын — назовешь его Амираном. Мой сын будет героем. Если бы дали ему дожить до срока во чреве матери, он бы и бога поборол; теперь же он будет слабее. Слушай и исполни все, что я скажу. Как достанешь из моего чрева сына, три месяца храни его в телячьей требухе, чтобы вылежал и выгрелся он так, как ему во чреве матери вылежаться не пришлось. Потом уложи его в колыбель, отнеси с колыбелью к реке Иамана и оставь на берегу. Там найдет его и окрестит тот, кому должно. Он расскажет сыну все, что ему нужно делать.
Не хочет охотник резать возлюбленную, тоскует, горюет. Настояла на своем Дали, и пришлось ему сделать все, что она велела. Дрожащими руками взрезал он живот Дали и достал ребенка, прекрасного, как солнце.
Все выполнил охотник по приказу Дали, потом отнес ребенка в колыбели к реке Иамана, оставил колыбель на берегу и вернулся домой.
Проходят путники по берегу реки Иамана, видят — лежит в колыбели ребенок, спрашивают:
— Кто твои отец и мать, или кто тебя должен крестить?
— Отец и мать — не знаю кто, а крестить меня должен сам ангел, — отвечает ребенок.
Вот идет ангел, спросил и он ребенка. Ответил ему ребенок так же, как и всем. Трижды спросил ангел, и трижды ответил ему ребенок. Открылся ему ангел, крестил его, назвал Амираном. Дал ему кинжал, велел спрятать его в ноговицу и не доставать, если не придется очень тяжело; благословил Амирана, сказал ему, что на земле его никто не поборет, и оставил его.
Пришли за водой слуги Иамана, увидели Амирана в колыбели, стали смеяться над ним. Рассердился Амиран, встал, схватил насмешников, стукнул их лбами друг о друга, перебил им всю посуду и прогнал.
Пришли слуги домой без воды и с битой посудой, рассказали Иаману все, что с ними было. Рассердился Иаман, встал, пошел к реке, а как увидел ребенка в колыбели, обрадовался: «Будет товарищем моим Усиби и Бадри». Взял колыбель с ребенком и отнес домой.
И жена Иамана рада: будет мальчик качать ее Усиби и Бадри. Прошел день — ничего. На другой день вышла жена Иамана коров доить, уложила сыновей Усиби и Бадри в колыбель, а Амирана посередке усадила и велела ему укачивать детей, чтоб не плакали. «А не сделаешь все, как я велю, горе тебе», — пригрозила она.
Только отошла мать, нашел Амиран шило и стал колоть то Усиби, то Бадри. Заревели дети. Разозлилась мать и крикнула Амирану:
— Смотри ходи за моими детьми как следует, не то вернусь, несдобровать тебе! Знай — я не только тебе, но сыну Дали Амирану не спущу!
Проворчал Амиран:
— Не знаете вы, а то я и есть сын Дали — Амиран.
Услышала жена Иамана, обрадовалась, бросила доить коров, подбежала к Амирану, обняла его и расцеловала, обмыла его молоком и обернула в самую тонкую и дорогую ткань.
С тех пор ходит жена Иамана за Амираном, как за своими детьми. Радуются Иаман и жена его, что у их сыновей такой славный товарищ растет.
Подросли все трое юношей, стали уже совсем героями, кого ни встретят — с востока ли, с запада — со всеми вступают в борьбу, всех побеждают и обратно гонят. Крикнули им однажды эти побитые люди:
— Что вы на нас силу показываете? Если вы такие молодцы, — узнайте, почему ваш отец Иаман слеп на один глаз, и расправьтесь с его обидчиком.
Как услышали это, побежали все трое к жене Иамана, стали просить ее: «Расскажи, как Иаман глаз потерял». Не говорит мать, скрывает правду, обманывает их:
— Болел Иаман оспой, тогда и потерял глаз. А больше, клянусь, ничего не было.
Дважды отвечала так мать, а в третий раз, чтобы выпытать у нее правду, придумали Амиран, Усиби и Бадри такую уловку: вернулись они домой сердитые и велели ей выпечь им всем троим горячие хачапури. Только она засыпала хачапури углями, вытащили их Амиран и Усиби из огня, приложили к матери и говорят:
— Или скажешь правду про глаз Иамана, или всю грудь тебе сожжем. Не выдержала жена Иамана и рассказала все, как было:
— С Гамаком давно враждовал один дэв, требовал с него оброк. Как родились Усиби и Бадри, пришел тот дэв и потребовал отдать ему одного из сыновей; а нет, так пусть Иаман отдаст ему свой правый глаз. Не смог Иаман расстаться с сыном, вырвал глаз и отдал дэву.
Как услышали это Амиран и сыновья Иамана, тотчас встали и собрались в путь — воевать с тем дэвом. Попросили они Иамана достать им лук и стрелы из чистого железа. Достал Иаман. Взяли лук, попробовали — не выдержал лук руки Амирана и сломался. Взял тогда Амиран тридцать фунтов железа, отнес кузнецу и сам заставил его выковать лук по своей руке.
Наутро все трое отправились воевать с дэвом. Шли, шли — увидели в поле одного дэва. У дэва чудесный яблоневый сад, под яблонями и овечьи отары его пасутся. Завидел дэв юношей и крикнул им:
— А ну, если вы молодцы, сбейте с моих яблонь хоть одно яблоко или забросьте хоть одно яблоко на яблоню.
Усиби и Бадри долго старались, ни одного яблока не сбили. Пустил стрелу Амиран, все яблоки с одной стороны яблони сбил и на другую сторону этой же яблони забросил. Еще сказал дэв:
— Если вы молодцы, так хоть одну овцу из моего стада с земли поднимите, а другую наземь положите.
Ничего не сумели Усиби и Бадри. Амиран сперва заставил подняться всех овец, потом как ударит их оземь — чуть всех не перебил.
Рассердился дэв, забрал всех своих овец и Амирана с ними и загнал всех в дом. Дверь изнутри запер, Усиби и Бадри одних на дворе оставил. Сварил себе дэв на ужин четырех овец. Сам мясо ест, кости через спину сестре кидает, а сестра дэва в углу железной цепью прикована. Собрался дэв спать и говорит:
— Сегодня мне на ужин хватит, завтра Амираном позавтракаю. Сказал и лег.
Заснул дэв, подошел Амиран к прикованной сестре дэва, попросил научить его, как с дэвом расправиться. Сказала сестра дэва:
— Моего брата ничем не убьешь, кроме как его мечом, который он в масле держит. Но меч так крепко держится в масле, что одному его не вытащить. Только есть у моего брата плетеный ремень, достань его, один конец к мечу привяжи, другой мне дай, потянем вдвоем, может, вытащим. Возьмешь в, руки меч, подойдешь к брату, смотри — не ударяй его, а только приложи меч к шее, меч сам голову снимет.
Попросила она Амирана поклясться Христом, что он не обманет ее и, когда убьет дэва,— отпустит ее на волю. Поклялся Амиран, отыскал тот ремень, привязал к мечу, отдал другой конец сестре, потянули оба, вытащили меч. Как вытаскивали меч, загремел он с такой силой, что проснулся дэв, да только заснул опять.
Поднес Амиран меч к дэву, приложил к его шее, стал меч резать сам, и замахиваться не пришлось. Резал, резал меч, дошел до середины. Почувствовал что-то дэв, стал ворочаться, да уже поздно, совсем перерезал меч шею. Так разделался Амиран с дэвом. Попросила Амирана сестра дэва освободить ее, ко нарушил клятву Амиран и убил ее.
После этого все дэвово добро осталось Амирану и его товарищам. Что с собой взяли — взяли, остальное там оставили и дальше в путь отправились.
Шли, шли, пришли в густой еловый лес. Видят — в лесу скала, на скале огромный дэв-гвелешапи стоит и шерсть сучит. Веретеном у дэва ствол ели, грузилом на веретене — мельничный жернов. Это и был тот дэв, который отнял глаз у Иамана.
Увидел дэв Амирана и его товарищей и крикнул:
— Эй, что там за мушки ползут? Поворачивайте сейчас же назад, не то и мясо ваше съем и кости ваши сгрызу.
Крикнул Амиран дэву:
— Ах ты, мразь! Рано хвастаешь, подожди, не съел еще.
Рассердился дэв, бросил шерсть и спустился вниз. Долго они боролись и воевали. Амиран одну стрелу за себя пустит в дэва, две — за Усиби и Бадри. Утомились все. Подошел дэв к Амирану, раскрыл пасть и проглотил его. Проглотил и пошел домой. Усиби и Бадри там остались. Как входил дэв в ворота, догнал его Усиби, схватил за хвост и отрубил его. Вошел дэв в дом, только вошел, разболелся у него живот.
— Горе мне, мать, живот болит! — закричал дэв, подбежал к дверным столбам, трется о них животом, чтобы облегчить боль, да не удержаться на ногах без хвоста, все наземь грохается. Видит мать сына в этих муках, спрашивает его:
— Что с тобой, сынок, не съел ли чего сегодня?
— Ах, мать, три мушки попались мне сегодня, проглотил одну.
— Горе твоей матери, сынок, если ты Амирана — сына Дали — проглотил.
А Усиби и Бадри стоят под окном дома, слышат все, что мать с сыном говорят. Крикнули они Амирану:

Амиран, Амиран,
В ноговице твой кинжал,
Обнажи его скорей —
Проучи ты гвелешапи.

Услышал это Амиран и подумал: «И вправду, тяжелей этого вряд ли когда придется!»— достал кинжал и давай колоть дэва в пах. Заревел дэв:
— Ой, не убивай только, а хочешь — выплюну тебя, хочешь — выброшу. Рассердился Амиран:
— Ах ты, мразь, негодяй! Ни выплюнутым тобою жить не хочу, ни выброшенным.
— Хорошо, — говорит дэв, — вынь мне два ребра и выходи через бок. Вынул Амиран у дэва весь бок и вышел. Только один свой глаз там оставил.
— Вставь мне сейчас же глаз, не то живым не уйдешь! — кричит Амиран. Сказал дэв:
— Отрежь кусочек печени, кусочек легкого, помажь глазницу, лучше прежнего глаз станет.
Отрезал Амиран побольше печени, еще больше легкого, помазал глазницу, и стал его глаз цел и невредим. Просит дэв Амирана пришить ему бок обратно. Взял Амиран и заложил ему бок деревянной заслонкой (*).
После этого "потребовал Амиран у дэва отдать ему правый глаз Иамана. Не хочется дэву отдавать глаз, да не смеет отказать Амирану. Указал дэв на столб и сказал:
— Вот в этом столбе заложен ящик, в ящике — еще ящик, достань его, там лежит глаз Иамана.
Отыскал Амиран глаз и взял с собой. Дэва там бросили, сами домой вернулись. Пришли, вставили Иаману его глаз, отдохнули немного.
Захотелось. Амирану пойти и повоевать еще с кем-нибудь. Попросил он Иамана задержать дома Усиби и Бадри: «Мешают только мне они в трудную минуту». Услышали Усиби и Бадри, затосковали, стали просить Амирана не оставлять их дома.
— Мы без тебя жить не хотим!
Что делать? Опять взял их с собой Амиран. Долго ходили они и увидели в одном поле трех дэвов. Крикнули им дэвы:
— Хорошими вы были бы молодцами, если бы кто из вас сумел добыть себе в жены светлую Кету, дочь Кеклуц-царя. Много юношей добивалось ее, да никто не добился.
Спросил Амиран, где живет Кеклуц-царь, где он дочь свою прячет. Указали дэвы путь к царю и сказали:
— А дочь свою Кету он держит в башне, и башня цепями к небу подвешена.
Оставили они дэвов и пошли в страну Кеклуц-царя. Шли, шли, пришли к морю. Большое море, широкое, не пройти его. Увидели они там женщину-дэва. Спросил ее Амиран, как перейти через море. Сказала она, что через море нет пути, а если возьмут они ее в товарищи, она поможет им. Поклялся Амиран Христом, что возьмет ее.
Срезала она косу и проложила ее мостом через море. Прошли по мосту раньше Уси-би и Бадри, потом Амиран. Последней стала переходить женщина-дэв. Но только дошла она до середины моря, хватил Амиран по косе своим мечом, перерубил ее, и упала женщина-дэв в море. Так Амиран во второй раз нарушил клятву Христом.
Долго шли побратимы сушей, повстречали в поле человека, которого звали Андреро-бом. Андрероб был так велик, что девять пар волов и девять пар быков еле тащили арбу, на которой он лежал. Андрероба живого хоронить везли: Мертвого бы его до кладбища не дотащить, так бы и остался несхороненным. У Андрероба одна нога с арбы свесилась, волочится по земле и своей тяжестью, словно плуг, роет землю. Столько народу за ним шло, и никак они его ногу поднять и на арбу уложить не могли. Увидел это Амиран, зацепил своим луком ногу Андрероба и забросил ее на арбу.
Удивился Андрероб;
— Кто это имеет такую силу, что мою ногу так легко на арбу забросил?
Указали ему на Амирана. Протянул Андрероб руку Амирану, испугался Амиран: «Сожмет он мою руку изо всей силы и изломает ее». Взял Амиран и подал Андреробу базальтовую глыбу. Сжал глыбу Андрероб, сок из нее выжал. Опять протянул Андрероб руку Амирану. Подал ему Амиран руку. Попросил Андрероб Амирана взять с собой его сына и не предавать его, как брата его любить. Обещал Амиран и Христом поклялся. Повезли Андрероба, куда везли, а сын его пошел с Амираном.
Долго они ходили. Захотелось спать Амирану, лег он и заснул. А пока он спал, сын Андрероба голыми руками поймал двух оленей и повесил их там же на дереве. Проснулся Амиран, увидел оленей и спросил, как их поймали. Узнал Амиран, как сын Андрероба их поймал, не понравилось ему это, подумал: «Еще ребенок, а уж что делает, вырастет, меня победит». Решил Амиран убить сына Андрероба. Как решил, так и сделал. Так в третий раз нарушил Амиран клятву Христом.
Бросили они убитого и пошли дальше: искать дочь царя Кеклуца.
Ходили долго и нашли наконец ту башню, где дочь Кеклуц-царя, Кету, жила. Сказал Амиран Усиби:
— Прыгни, попытайся, может, достанешь до цепи и перерубишь ее саблей.
Прыгнул Усиби — и не дотронулся даже до цепи. Прыгнул и Бадри, но также безуспешно. Прыгнул тогда Амиран и схватил цепь. Замахнулся своим кинжалом, разрубил цепь, и упала башня на землю. Вошли все трое в башню. С одного взгляда полюбили Амиран и Кету друг друга.
Узнал Кеклуц, отец Кету, про то, собрал все свои войска и в три ряда окружил башню. Увидел Амиран войска, не понравилось ему это. Приказал он Усиби выйти воевать с войском.
Вышел Усиби, прорвал одну цепь и подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь — замертво упал Усиби. Вышел вторым Бадри, прорвал другую цепь, но только подошел к Кеклуц-царю — дунул на него Кеклуц и свалил его замертво.
Рассердился Амиран, решил сам выйти воевать с Кеклуц-царем. Сказала Амирану Кету:
— У моего отца на голове стоит жернов, жернов привязан сзади к шее золотой цепью. Подойдешь к нему, постарайся перерезать эту цепь; потянет жернов голову отца вперед, обнажится шея, тогда кинжалом и руби голову. Если не так — не убить тебе моего отца.
Запомнил асе Амиран, вышел к войскам, перебил всех, кто еще после Усиби и Бадри в живых остался, подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь, упал Амиран на одно колено. Замахнулся Амиран своим кинжалом и перерезал золотую цепь на шее Кеклуца. Потянул жернов голову Кеклуца вперед, обнажилась у него шея, вскочил Амиран, взмахнул кинжалом и отрубил Кеклуцу голову.
Вошел Амиран в башню к Кету и стал горевать, что Усиби и Бадри погибли.
— Не вернусь я домой без них. Что я скажу старикам родителям, когда ни одного сына не приведу?
Спросила Кету;
— Узнаешь ли ты их среди перебитого войска?
— Узнаю, — сказал Амиран. — У Усиби на камне в кольце знак солнца помечен, а у Бадри — знак луны.
Вышли Амиран и Кету к мертвым, стали искать среди них Усиби и Бадри. Отыскали, достала Кету свой платок, провела по лицам Усиби и Бадри и оживила их.
Радуется Амиран, что достал себе в жены Кету и что Усиби и Бадри живыми домой ведет. Взяли они с собой все добро царя Кеклуца и поехали Домой. Пришли к Иаману. Обрадовался Иаман, что и Амиран и его сыновья вернулись домой победителями. Только сказал Амиран Иаману, что уж больше никогда не возьмет с собой Усиби и Бадри, потому что не могут они быть такими же героями, как oн.
. После этого Амиран один ходил на геройские подвиги. Не было на свете никого, кто бы мог выдержать бой с ним, — всех врагов победил и истребил Амиран. Остались на всей земле только три дэва, три кабана и три дуба. Даже с богом воевал Амиран, три раза нарушал клятву Христом и многое другое совершил. За это бог наказал Амирана: связал его железной цепью и приковал к врытому глубоко в землю железному столбу. Вместе с Амираном бог приковал и пса Куршу, который истребил много любимых богом туров. Целый год Амиран и Курша тянут цепи и тащат тяжелый железный столб наверх. Вот-вот вытащат они столб из земли и освободятся, как пошлет бог птицу, сядет она на столб, обозлится Амиран, замахнется цепью и ударит о столб. Птица улетит, а столб опять в землю вобьется. Так повторяется каждый год.
Курша—щенок орла. У орлицы Орби каждой весной вместе с птенцами родится один щенок. Орлица, как увидит щенка, возьмет его, поднимет высоко и бросит наземь, чтоб люди не нашли его и не приручили. Этого Куршу, который привязан вместе с Амираном, нашел все же один охотник, и вырастил. У Курши по бокам растут орлиные крылья. И такой он быстрый и ловкий, что с двух прыжков антилопу ловит, три прыжка уж он позором для себя считает.
В наказанье за то, что он погубил много туров, бог приковал его вместе с Амираном. О Курше у сванов сложена песня-плач охотника, лишившегося Курши:

Курша, мой Курша,
Курша потерян, Курша!
Потерял тебя я
В полночь, ровно в полночь!
Горе мне! Что, если тебя
Ведет купец, ведет купец?
Горе мне! Что, если тебя
Каджи выкрал у меня?
У Курши рот и уши
Что золото, что золото.
У Курши глаза, глаза
Что месяц, что месяц.
Лай Курши что гром неба,
Лапы Курши что гумна,
Скачок Курши что поле.
Еда Курши, еда его —
Хлеб мягкий, свежий.
Горе мне! Что, если тебя
Кормят мякиной, мякиной!
Питье Курши, питье его —
Вино свежее, сладкое.
Горе мне! Что, если тебя
Поят водою мутной!
Постель Курши, постель его —
Перина и одеяла.
Горе мне! Что, если тебя
Кладут на щепы, на щепы!
Курша, мой Курша,
Сверху словно лев ты,
Снизу — как фазан,
Ты герой на суше,
На море — корабль!
Курша, мой Курша,
Плачу по тебе, плачу,
Горюю, горюю
Уж год, уж год!

 

________________
* Если бы у дэва не было деревянного бока, мир бы погиб. Когда бывает затмение, дэв (гвелешапи) глотает солнце, ко оно прожигает деревянный бок дэва и опять выходит наружу.

Читать дальше »

Было, да и не было ничего — жил бедный охотник. Вот охотился он однажды и видит — лежит, распластался на трех дубах орел. Прицелился охотник из лука, а орел и говорит:
— Не убивай меня, птенец я еще. Возьми меня домой, полечи, у меня подбито крыло. Пригожусь тебе. Не убил орла охотник, взял его домой, стал лечить. А жена сердится:
— Самим есть нечего, еще орла притащил. Две недели лечил, вылечил охотник орла. Сказал орел:
— Отведи меня теперь к тем дубам.
Отвел охотник. Взлетел орел, выхватил один дуб и забросил его за три горы.
— Нет, не вылечился еще, — сказал орел, — пойдем, лечи еще. Опять привел охотник орла. Сердится жена:
— У самих ничего нет, еще его приволок! Еще две недели пролечил охотник орла.
— Веди меня к тем дубам, — сказал орел.
Отвел охотник. Взлетел орел, схватил второй дуб, вырвал его, забросил за девять гор.
— Не вылечился еще, веди снова лечить, — говорит орел.
Опять отвел охотник орла домой, опять сердится жена, а охотник не слушает, лечит орла, кормит его. Полечил еще две недели.
— Ну, веди теперь! — сказал орел.
Повел его охотник, взвился орел, полетел, выхватил третий дуб, забросил его — и не найти куда.
Сказал орел:
— Теперь я вылечился. Заколи быка, возьми с собой, садись на меня и полетим к моим отцу и матери. Рассыпят они перед тобой все богатства, но ты ничего не бери, проси дать тебе только ржавую старую шкатулку, что у них есть.
Пошел охотник, заколол быка, и сам на орла взобрался, и быка уложил. Взвился орел и полетел, да все выше и выше забирает. Повернет орел голову к охотнику, отрежет охотник кусок мяса у быка и положит орлу в клюв. Совсем уж было прилетели, как повернул голову орел, а бык-то весь вышел. Вырезал охотник у себя из-под колена кусок мяса и дал орлу.
— Вот это вкусное, так вкусное мясо! — говорит орел. Прилетели. Сошел охотник, прихрамывает.
— Ты что хромаешь? — спрашивает орел.
— А то мясо, что ты похвалил, это было мое мясо; бык же весь вышел. Провел орел крылом по ноге охотника, зажила нога.
Привел орел охотника к матери и говорит:
— Мать, лежал я с перебитым крылом, и этот человек спас меня от смерти. Одари его, дай ему, что ни попросит.
Рассыпала мать орла перед охотником золото, серебро, жемчуга, самоцветы, платья да шапки, — не берет ничего охотник.
— Чего же ты хочешь? — спросила мать орла.
— Дайте мне вашу ржавую шкатулку.
Достала мать орла еще больше драгоценностей, еще лучше и прекрасней, — не берет охотник, встал, уходит.
— Хорошо, иди бери, что хочешь, — сказала мать орла.
Вернулся охотник, развернула мать орла перед ним еще больше богатства — и не смотрит охотник, встал, совсем было ушел.
— Иди же, бери, — говорит мать орла, сама не дает шкатулки, а только разные богатства показывает. Ничего и в руки не берет охотник, так и уходит. Вернула его в третий раз мать орла и отдала шкатулку.
Сказала:
— Смотри не трогай шкатулку, не открывай ее, пока не донесешь домой, не то пожалеешь.
Посадил орел охотника на спину, слетел вниз, ссадил охотника и улетел.
Идет охотник, несет шкатулку, думает: «А ну как обманули меня и пустую шкатулку всучили! Дай-ка посмотрю, что там лежит. Может, там такое, что убьет меня».
Открыл шкатулку — вышли оттуда лавки, дома, дворцы, раскинулся огромный город; бегают по городу купцы, суетятся, шумят, идет торговля, кипит жизнь. А охотник стоит смотрит, не знает, как загнать все это обратно в шкатулку да закрыть ее. Стоит ломает голову, волосы на себе рвет.
В это время идет дэв.
— Что ты убиваешься, человек?
— Да как же не убиваться — открыл шкатулку, вырос целый город, а как загнать его обратно и закрыть шкатулку, не знаю.
— А что дашь за помощь? — говорит дэв. — Дашь то, о чем не знаешь?
— Дам, — сказал охотник, — отчего нет?
Не знал охотник, что жена его родила золотокудрого сына, пока он с орлом летал. Закрыл дэв шкатулку и город весь туда загнал; как было, так там голое поле и осталось.
— В свое время спрошу обещанное, пришлешь, — сказал дэв.
Пришел охотник домой, открыл шкатулку — вышли лавки, дома, дворцы, вырос огромный город. Ходят по городу купцы, торгуют, суетятся, шумят. Стал наш охотник хозяином всего города.
Печалит его только судьба сына: требует дэв обещанного, не отстает. Пришло время, встал и пошел этот золотокудрый юноша к дэву. Шел, шел, встретил старушку.
— Куда ты, сыночек? — спрашивает старушка.
— К дэву на съедение, — говорит он.
— Сынок, — сказала старушка, — пройдешь так, увидишь реку, к той реке дэвовы дочки купаться придут. Спрячься там. Которая выше станет — та старшая, что ниже — та
средняя, а в самом низу — младшая, выкради у нее платье и спрячь… Сестры уйдут, а она останется раздетая, что ей делать, не дашь ей одежды — станет твоей женой; во всем она тебе поможет и от беды избавит.
Все в точности выполнил юноша, как его старушка научила. Пошел к той реке, спрятался, подстерег сестер. Пришли сестры, разделись, купаются. Вышел юноша, взял одежду младшей и спрятал. Искупались сестры, вышли из воды, старшие оделись и ушли, осталась одна младшая, ищет одежду, ищет, не нашла и позвала:
— Кто ты, выдь, покажись, ты брат — я сестра! Не выходит юноша. Еще раз позвала девушка:
— Выдь, покажись, ты брат, а я сестра!
Не выходит юноша. Тогда позвала девушка.
— Выходи, покажись, будь по-твоему — ты муж, а я жена!
Вышел он, отдал одежду. Взглянула девушка, понравился ей золотокудрый юноша. Спросила:
— Кто ты и что привело тебя сюда?
— Я к твоему отцу на съедение иду.
— Не бойся, — сказала она, — ты только скажи мне, когда трудно придется. Пошел юноша к дэву. Дэв сказал:
— Закажу тебе одно дело, не выполнишь, знай — съем. В одну ночь весь мой дом и двор покрой золотой тканью.
Грустный пошел юноша к жене.
— Так и так велит твой отец. Что делать?
— Ты иди спать, — сказала жена, — я сама все сделаю.
Призвала она своих людей — велела покрыть золотой тканью весь двор и дом. Наутро сказала мужу:
— Пойди сядь, подправь там и сям, будто ты все соткал.
Вышел дэв, смотрит — сидит юноша и подправляет золотые ткани. Что делать дэву? Велел он юноше:
— Поставь мне к утру такой дворец, чтобы и царю не зазорно было в тот дворец войти.
Пошел юноша к жене, сказала она:
— Ты иди спи, я сама все устрою.
Лег он и заснул. Позвала жена своих людей, сказала:
— А ну, работайте половчей, на вас одна надежда! Поставили к утру дворец, взглянешь — глаз не отвести. Утром сказала жена мужу:
— Вставай, поднимись наверх, возьми молоток, постучи немного, будто чего за ночь недоделал.
Поднялся юноша, держит молоток, постукивает.
Вышел дэв, видит — стоит чудесный замок. Закусил губу, да что делать? Сказал дэв:
— Есть у меня конь необъезженный; объездишь его — хорошо, а нет — съем тебя.
— Хорошо, — сказал юноша. Пошел к жене, рассказал.
— У твоего отца конь необъезженный, надо его объездить.
— То все было ничего, — сказала жена, — настоящее дело только теперь начинается. Мой отец сам станет конем, а ты должен его объездить. Я тебе дам удила, надень их на него, возьми еще с собой молоточек железный: вверх взлетит — по голове бей, вниз пойдет — в нос колоти. Не жалей смотри — бей, что силы есть, не то живым не уйдешь.
Наутро взял юноша удила и молоток железный, пошел, сел на коня, взлетел конь к небу. Летит конь кверху — бьет его юноша молотком железным по голове, бьет что силы есть, а пойдет конь книзу — он в нос его колотит. Исколотил всего. Устал конь, замучился, остановился еле жив. Отвел юноша коня в конюшню, снял удила и ушел.
Обернулся конь дэвом и стал в дверях.
— Ну как, объездил коня? — спрашивает. Смотрит юноша — у дэва вся морда в крови.
— Что это с тобой? — спрашивает.
— А это ты меня так разделал, — говорит дэв, — конь, на котором ты сидел, был я. Но завтра я тебя все равно съем, не спасешься.
Испугался юноша, идет к жене:
— Ну как, объездил коня? — спрашивает жена.
— Твой отец завтра все равно съест меня, — сказал муж.
Встали в ту ночь муж с женой и пошли. Идут, бегут, сколько сил хватает. Как рассвело — узнал дэв, что сбежали они, и погнался за ними.
Бегут муж с женой.
— Оглянись, не гонится ли кто? — сказала жена. Оглянулся юноша,
— Что-то вдали с муху виднеется.
Обернулась жена нивой, муж жнецом. Стоит жнец, жнет, потом обливается. Подошел дэв, спросил:
— Здесь юноша с девушкой не проходили?
— Целый день жну, потом исхожу, до прохожих ли мне? — говорит жнец. — Никого я не видел.
Вернулся дэв домой.
Стала вновь нива девушкой, а жнец юношей, и пошли они дальше.
Пришел дэв домой, говорит жене:
— Никого не нашел!
— Так совсем никого и не было? — спросила жена.
— Как нет: в одном месте стояло хлебное поле и жнец жал его. Подошел я, спросил, — да не видел он никого.
— Так это и были твоя дочь и твой зять, — говорит жена дэва. Погнался дэв за беглецами.
Говорит жена мужу:
— Оглянись, не видно ли кого?
— Что-то с муху виднеется, — говорит муж.
— Это мой отец.
Стала девушка дремучим лесом, и луч солнца в девственную ее грудь не проникает, а юноша стариком; бродит старик возле леса и щепки подбирает. Подошел дэв.
— Здесь юноша с девушкой не проходили?
— Клянусь этим лесом — с тех пор как он стоит, здесь и человека, кроме тебя, не было. Я старик, что мне до прохожих?
Повернулся дэв, пошел домой.
Стал лес девушкой, а старик — юношей, и пошли они своей дорогой. А дэв пришел домой.
— Ну что, не догнал, не поймал? — спрашивает жена дэва.
— Нет, — сказал дэв, — никого не нашел, кто бы их видел. Дорогой только и встретился мне один старик — щепки у леса подбирал, больше никого не было.
— Ах ты, дурак! Тот лес — твоя дочь, а тот старик — твой зять. Теперь я сама отправлюсь — посмотрим, как они уйдут от нас.
Сели на коней и поехали вдогонку.
Спешат беглецы, догоняют их дэв с женой. Сказала девушка:
— Оглянись, не гонится ли кто? . Оглянулся юноша, говорит:
— Что-то с муху виднеется.
— Это мой отец, — сказала дочь. Посмотрела, видит — двое их, — и мать с ним вместе, теперь уж не спастись нам.
Стала она бездонным озером, а он уткой.
Подошли дэв с женой, видят — блестит озеро, плавает по озеру утка. Приникла дэвова жена к озеру, пьет, хочет все озеро осушить, пьет и дэв. Пили, пили и полопались.
Стало озеро девушкой, а утка — юношей, обнялись они, поцеловались на радостях. Сели на дэвовых коней и поехали к отцу того юноши.

Читать дальше »

Прогрессивное влияние русской общественной мысли

С самого же начала XIX в. происходит тесное сближение русского и грузинского народов. Этому содействовала совместная борьба против внешних вра­гов. Важное значение имело также то обстоятельство, что русский народ и входившие в Российскую империю нерусские народы одинаково ненавидели самодержавие. Борьба гру­зинского народа против колониального и социального гнета перекликалась и связывалась с революционной борьбой рус­ского народа за свержение крепостного строя и царизма. Читать дальше »

Просвещение

Дело просвещения в Грузии царское правительство подчиняло своим полити­ческим целям. Школы должны были готовить преданных царскому правительству чиновников и служить делу обрусения грузинского народа. Поэтому царизм упразднил грузин­ские национальные школы. Читать дальше »