განგებასა ვერვინ შეცვლის, არ-საქმნელი არ იქმნების.
შოთა რუსთაველი
Новые возможности на lazare.ru!!! Теперь можно писать личные сообщения и комментарии к новостям. Чтобы отправить личные сообщения и оставить комментарии необходима авторизация! Так же на сайте появились блоги. Теперь каждый может написать все что угодно о себе, вставить свой любимы клип из youtube, фото или еще что-нибудь. Для просмотра блогов, нужно просто нажать на пункт главного меню "блоги". Как вставлять клипы подробнее…
Читать дальше »
Арам-Хуту никого не боялся, спорил с богом. Вольным был человеком. Так как большого был он роста, ползучую виноградную лозу, колючий кустарник и папоротник ненавидел он. Знал он средство против папоротника. Пойдет, бывало, на море, сорвет что-то — и папоротник не цветет больше.
Идет однажды Арам-Хуту и встречает бога — да будет благословенно его имя! Арам-Хуту раскачивает громадный, величиной с три дома, камень. Говорит он богу:
— Можешь ли то же сделать? Засмеялся бог и ответил:
— Не могу! Потом сказал ему бог:
— Обовью тебя ниткой, сможешь ли ее разорвать? — А как же! — ответил Арам-Хуту.
Бог обвил его нитью, сотворил крестное знамение и превратил ее в цепь.
— Пошевелись,— сказал ему бог, но Арам-Хуту не смог разорвать цепи.После этого отвел его бог в пещеру и приковал там вместе с его конем. Пищу и питье поставил он перед ним. К стопудовому колу он его приковал и сорокапудовый молот положил перед ним.
Целый год раскачивает Арам-Хуту тот кол. А когда кол почти выходит из земли, прилетает трясогузка и садится на него. Арам-Хуту — еще ей не хватало, мол, меня дразнить — замахивается на нее молотом, но птичка успевает взлететь, а кол от удара молота вновь уходит в преисподнюю и.укрепляется в скале с прежней силой.
Однажды ночью едет Аминари на коне по дороге. Держит копье. Острие копья задело за что-то. Говорит он:
— Ни скал таких вокруг нет, ни леса… За что же цепляется острие моего копья?
Пробыл там до утра. Утром видит: то человеческий череп врос в землю. В темени дыра, и через нее свободно проезжает всадник. Аминари сказал:
— Боже благословенный, до чего я дожил! Ведь человеческий это череп. Какой же величины был тот человек, что верхом на коне через его череп я проезжаю! Боже, оживи его, покажи мне!
И встал этот человек величиной с гору.
— Боже, один только глаз ему дай, другого не давай! Как встал тот огромный человек, спрашивает его Аминари:
— Если в бога веруешь, скажи мне, что могло убить тебя, такого огромного?
— Нас девять путников было. Застала нас ночь в одном месте. Укрылись мы в черепе человечьем — девять коней и. девять человек. Уснули мы. А у пастуха рядом стадо овец паслось. Волк напал на стадо. Камнями ли, деревьями — стал он в того волка кидать. Схватил вдруг тот череп, в котором сидели мы, и в волка швырнул. Тогда и погибли мы.
— Что за хлеб вы ели, чем занимались, как жили?
— Все, что вокруг белое найдешь,— неси мне.
Пошел Аминари, набрал горного хрусталя. Взял тот человек хрусталь в руки и выжал из него молоко — одна зола осталась. Высыпал он золу, а молоко выпил.
— Так,— говорит,— и жили мы. А что теперь за оружие у вас?
Аминари принес меч, показал ему: — Вот это у нас для боя,— говорит.
— У нашей матери был такой нож, сыр она им крошила.
— А вы чем же воевали?
Пошел он, притянул к себе дерево, вырвал, очистил его:
— Этим мы бились в бою. Ну-ка пройди, стань, а я метну в тебя этим деревом.
Прошел он. Очистил великан дерево и метнул в него.
— Где пролетело?
— Над головой. — А второе?
— Под ногами.
— А третье?
— Бурку в землю вбило.
— А сам ты где?
— Убежал я.
— Мы убегать не умели. Мы нападать умели.
Был один пастух, который подошел к горе Амирани и увидел, что вход в гору открыт. Подозвал Амирани пастуха к себе. Тот испугался:
— Не могу,— говорит. (Глаза-то у Амирани большие.)
— Не бойся, подойди,—говорит Амирани. Пастух осмелел и подошел. Говорит ему Амирани:
— Поглядим-ка ваш хлеб, какой он у вас?
Сжал он рукою хлеб, и пролилась кровь из того хлеба. Сказал Амирани тогда:
— Кровавый хлеб вы едите,— и добавил: — Подай-ка, вот тут мой хлеб лежит.
Как сжал он свой хлеб рукой, полилось из него молоко.
— Молочным хлебом живу я,— сказал Амирани.— А ну, теперь мой меч пододвинь мне. Там лежит мой меч, а я здесь прикован цепью.
Ничего не нашел пастух, чтобы подвязать к мечу и так притянуть его к Амирани.
— Ты сам ухватись.
Схватился за меч пастух, а Амирани стал тащить пастуха. Заболели руки у пастуха. Тогда Амирани говорит ему:
— А ну, пойди домой, принеси мне лямки из бычьей кожи. Коли заговорит с тобой женщина, не отвечай ей ни слова — не то закроются двери моей темницы. Пошел пастух за лямками. Снял их со стены у себя дома. Не хочет ни с кем говорить, да жена погналась за ним:
— Куда идешь? Зачем несешь? Почему молчишь?
— До чего ты надоела мне, женщина! — не стерпел наконец пастух.
И тотчас же закрылась та гора. Как подошел он к ней, увидел, что закрылась гора. Так и остался Амирани прикованным. Говорят, если разорвет он цепи, пойдет по земле и всех женщин перебьет. Сердит он, говорят, на них. Да кто знает, на кого он сердит! Так и прикован цепями он под горой.
Когда возомнивший о себе Амирани решил потягаться силой с самим Христом-богом, бог приковал его за то к склону Мкинварцвери. Этим решил воспользоваться неусыпный враг Амирани — дракон. Сполз он с вершины Мкинвари и собрался проглотить прикованного Амирани. Но об этом проведал святой Георгий и тотчас явился туда. Погрозив дракону пальцем, святой сказал:
— Остановись! Амирани приковали мы, дабы раскаялся он в своих грехах, а не для того, чтоб насытить тебя. Стань тотчас камнем!
Дракон тут же окаменел,
Жил Жадал. Тот Жадал был очень силен. Не было на свете человека, способного побороть его. Был он в то же время владыкой и господином. Родился у Жадала сын, которого назвали Амирани. Обрадовался Жадал рождению сына, вышел на радостях на дорогу и стал кричать:
— Я силен, а мой сын каков будет!
Брал он камни весом в двести-триста пудов и бросал их, точно мячи, в разные стороны: кто же осмелится, мол, бороться со мной да еще с моим сыном, кто посмеет оспаривать наше господство!
Сказали Жадалу:
— Есть один человек сильнее тебя. Зовут его Христом. Как исполнилось ему двенадцать дней, с того дня борется он, и есть у него сорок помощников.
Опечалился Жадал и, желая напугать Христа, стал швыряться еще более-тяжелыми камнями и кричать еще громче. Хотел он напугать Христа своим криком.
Пришел тут и Христос. Сказал он Жадалу, что и ему, и его сыну придется отказаться от господства над миром. Жадал ответил:
— Будем состязаться. Кто сильнее окажется, тот и будет господином.
Христос согласился.
Взял Жадал огромный камень и подбросил его вверх, словно мяч. Через два часа упал вниз этот камень и наполовину зарылся в землю.
Тот же камень подбросил Христос и сказал Жадалу:
— Завтра в это время упадет тот камень вниз. Тогда посмотришь.
Так и случилось. На второй лишь день упал тот камень и почти целиком ушел в землю.
Жадал понял, что Христа ему не победить, и сказал ему:
— У меня есть сын Амирани. А ну, поборись с ним! Привел Жадал Амирани. Амирани горделиво подошел к
Христу и сказал ему:
— Ты хочешь со мной тягаться?
Схватил он камень величиной почти с гору и бросил за сорок верст. Поднял Христос тот камень и повелел ему не возвращаться назад совсем. Бросил он камень, и тот пропал за девятью горами, ушел в землю. Так глубоко ушел он в землю, что почти не видать его было.
Христос сказал тогда Амирани:
— А ну, коли ты молодец, достань тот камень.
Бросился Амирани к тому камню, долго мучался, но и сдвинуть с места не смог. Так и мучался он с камнем, пока не повелел Христос приковать его к тому камню. Приковал его, а сверху перекрыл горою. В день один хлеб-шоти ему дается, и дана ему одна маленькая собачка. Собачонка лижет ту цепь, лижет до того, что цепь эта делается совсем тонкой. Кажется, еще немного — и Амирани разорвет ту цепь и освободится. Но в Великий четверг утром встают все кузнецы, ударяют молотом по наковальне — и цепь вновь обретает прежнюю толщину. Вот бы порвать Амирани те цепи! Несдобровать тогда кузнецам, всем головы пооторвет!
Медведь, волк и лиса людьми были, говорят. Однажды Христос-бог проходил мимо. Воззвали эти трое к богу: очень тяжело, говорят, нам пропитание себе доставать.
Господь сказал им:
— Лес да будет виноградником, луг — нивой, а эти булыжники у берега реки — барантой. Растите их, хозяйничайте и живите в ладу меж собой.
Жили они зажиточно, хорошо. Один за виноградником ходил, другой ниву растил, третий баранту сторожил.
Проходил однажды по той земле господь в крестьянской одежде. Подошел он к винограднику и попросил хозяина:
— Будь отцом родным. Дай-ка мне кисть винограда, рот освежить.
— Проваливай с глаз моих долой, Много тут таскается подобных тебе.
Пошел он ко второму:
— Будь отцом родным, не пожалей куска сухого хлеба для нищего.
— Иди, проваливай, не то тебе… Пошел он к третьему:
— Налей глоток молока, дай промочить горло.
— Иди прочь с глаз моих долой, пока собак не натравил на тебя.
Рассердился Христос-бог и снова превратил тот виноградник в густой лес, виноградаря — в медведя, ниву —в луг, а хозяина лисой сделал. Баранта снова стала булыжником, а пастух — волком. И посейчас оно так. А в старину, говорят, медведь, волк и лиса людьми были.
На том свете грудные дети сидят на ветвях фигового дерева, которое стоит посреди молочного озера. Дети, щебечут, поют. Когда им хочется есть, ветви приближаются к поверхности озера и пьют дети то молоко.
Был один злой человек, всегда готов был на драку. Девять человек было на его совести. Завел он драку с десятым — хотел убить и его.
Пришла стража, и убежал он. Гонятся за ним. Бежит он по тропинке, ведущей к ниве. Вдруг оборвалась тропинка. Видит он — дороги нет. Не захотел он топтать хлеб и остановился. Пришли, связали его и бросили в темницу. Приговорили его судьи к виселице.
Настал день казни. Подвели его к виселице, просунули голову в петлю. Как толкнули его, чтобы повис он, вдруг выросли из земли два столба. Один одну ногу поддержал, другой— другую. Так и держат его, чтоб не задохнулся. Удивились все. Спилили те столбы, да на их месте новые встали — не допустили его смерти.
Спрашивают все:
— Что это? Чудо? Убийца и говорит им:
— Не стал я топтать ниву, пожалел труды рук человеческих, за то и благодать хлеба надо мною.
Простили ему все прегрешения и отпустили с миром.
В селе Мачатиа давным-давно жил один богатей. Столько было у него овец, что все окрестные горы были покрыты его стадами. Стойбище для овец было тут же, неподалеку, в горах. С горы в деревню спущен был длинный деревянный желоб, по которому молоко лилось прямо в деревню.
Беззаботно жил владелец скота. Однажды, в то время как доили овец, на гору поднялся нищий старик.
— Гамарджвеба — победы тебе, хозяин! Да не переводится достаток в твоем доме!
— Гагимарджос —будь победителем,— холодно ответил владелец скота.
— Бога ради, давненько не пробовал я молока из-под черной овцы, вели подоить, если можно,— попросил нищий.
— Только поглядите на этого негодного! Молоко белой овцы ему не подходит, подайте из-под черной овцы! Подоите козу и пусть хлебает козье молоко,— крикнул владелец стад пастухам.
Превратил нищий овец, собак, пастухов и жадного хозяина — всех до одного в камень. Каждую пасхальную ночь оживают они ненадолго. Блеют овцы, лают собаки, пастухи свистят по три раза и вновь превращаются в камень. И сейчас стоят на горе ставшие камнем овцы, собаки и пастухи.
ЗИЧИ Михай (Мих. Ал-др.) (1827—1906) — венг. график, живописец. Иллюстратор. В 1847—74 и с 1880 работал в России. Автор выразит., виртуозных по исполнению иллюстраций к произв. М. Ю. Лермонтова, Ш. Руставели, У. Шекспира и др.