Вопрос о том, какое из средств более эффективно в качестве ответа на подобные 'вызовы' со стороны других государств и в плане распространения свободы - дипломатия или сила - для американской внешней политики отнюдь не нов. Ответами на него стали две традиционные внешнеполитические концепции.

Цель либерального интернационализма, отождествляемого с фигурой Вудро Вильсона - сократить применение силы за счет приоритета мирной дипломатии, осуществляемой через многосторонние институты. В основе этой концепции лежит тезис о том, что развитие торговли и модернизация постепенно приводят к разрядке международной напряженности и распространению свободы.

Противоположная традиция классического реализма, получившая наиболее законченное воплощение во внешнеполитическом курсе Теодора Рузвельта, предусматривает наличие военной 'большой дубинки', и защиту свободных стран за счет превращения иностранных держав в противовес друг другу. У сторонников этой линии процесс модернизации, напротив, вызывает беспокойство, поскольку, по их мнению, он не столько разряжает напряженность, сколько усиливает оппонентов, продолжающих противодействовать свободе.

Проблема с обеими этими традициями заключается в том, что они не позволяют интегрировать силу и дипломатию.

Цели либерального интернационализма как нельзя лучше подходят для внешней политики США, поскольку американцы негативно относятся к применению силы, если это не способствует распространению свободы. С другой стороны, концепция классического реализма справедливо делает акцент на военных методах. Тираны существуют, и поскольку они применяют силу против собственных народов, то склонны считать аналогичные средства действенным вариантом и в отношениях с другими странами.

Существует, однако, еще одна внешнеполитическая традиция, в рамках которой сочетанию силы и дипломатии уделяется больше внимания. Назовем ее консервативным интернационализмом. 'Консервативным' - потому, что, подобно классическому реализму, эта концепция отводит важную роль применению силы. 'Интернационализм' же связан с тем, что она преследует ту же цель, что и интернационализм либеральный - распространение свободы. В истории США принципы консервативного интернационализма успешно воплощали на практике четыре президента: Томас Джефферсон, Джеймс Полк, Гарри Трумэн и Рональд Рейган.

Консервативный интернационализм позволяет интегрировать силу и дипломатию за счет расстановки приоритетов. Вильсоновская цель - покончить с тиранией во всем мире - представляется чересчур амбициозной, особенно потому, что ее реализация не обходится без применения силы. Распространение свободы лучше всего - и с наименьшими человеческими жертвами - происходит в 'пограничье' уже существующего демократического пространства, а не в отдаленных регионах, где демократических стран немного.

Трумэн и Рейган хорошо это понимали. Трумэн разместил американские войска в Западной Европе в первую очередь для того, чтобы подкрепить и взращивать свободу на континенте после окончания Второй мировой войны. Рейган придал новый импульс гонке вооружений, рассчитывая таким образом добиться освобождения лежащего по соседству с Западной Европой Восточноевропейского региона.

Сегодня, как показал конфликт в Грузии, главный рубеж свободы проходит через границу России с прибалтийскими государствами, Украиной и странами Закавказья. Другой такой рубеж - Турция, граничащая со зрелыми демократиями Европы. Третий проходит через Индию и Пакистан. Для сторонников консервативного интернационализма развитие демократии в этих странах - задача куда более насущная, чем демократизация Ирака и Афганистана, расположенных в регионе, где в основном господствует деспотия.

Впрочем, консервативный интернационализм сочетает силу с дипломатией и другим способом. В рамках этой концепции применение силы не рассматривается как крайнее средство - в том случае, если дипломатия не дает результата (в чем состоит один из недочетов либерального интернационализма). Не считается сила и заменой дипломатии, чем грешат некоторые сторонники классического реализма. С точки зрения консервативного реализма, сила расширяет возможности дипломатии. Только после того, как осенью 2002 г. в Персидском заливе были развернуты мощные силы вторжения, удалось добиться возвращения инспекторов ООН в Ирак и создать возможности для мониторинга вопроса об оружии массового поражения в этой стране дипломатическими методами. И наоборот, дипломатия закрепляет результаты применения силы. Она позволяет 'выиграть мир' после того, как вооруженные силы выиграют войну. Администрации Буша пришлось на горьком опыте убедиться в справедливости этого тезиса, когда она пренебрегла дипломатическими методами после успешного вторжения в Ирак.

Джефферсон и Полк мастерски сочетали силу и дипломатию. Всякий раз, прибегая к силе, они лишь укрепляли свои дипломатические позиции. И когда наступало время компромисса, оба президента шли на него с позиции силы. Джефферсон сумел убедить Наполеона, что, пока тот завязнет в европейской войне, США и Англия могут заключить союз и совместно захватить Луизиану. Поэтому французский император предпочел продать Луизиану Америке, чтобы она не досталась Англии. Полк завершил войну с Мексикой, отказавшись от полной аннексии этой страны, поскольку он регулярно направлял в Мехико своих эмиссаров, и в конце концов согласился с компромиссным соглашением, о котором договорился один из них - несмотря на то, что у президента с этим дипломатом возникали острые разногласия.

Наконец, в рамках концепции консервативного реализма существует и третий способ, позволяющий интегрировать силу и дипломатию. В отличие от адептов классического реализма, ее сторонники не считают, что материальные ресурсы страны оказывают решающее влияние на 'пределы' ее внешнеполитической активности. Кроме того, они не согласны с либеральными интернационалистами в том, что международный консенсус в конечном итоге служит внешнеполитическим 'ограничителем'.

С точки зрения консервативного интернационализма, способность страны влиять на события в мире ограничивается скорее волей большинства свободных народов. Если президент не в состоянии сохранить поддержку большинства собственного и других свободных народов, ему не стоит и пытаться утверждать свободу в недемократических странах.

Самым серьезным испытанием для нашего следующего президента станет способность сохранять консенсус внутри самих США, а также в других демократических странах, если ему придется прибегнуть к силе. Пока существуют авторитарные режимы, силовые методы в международных отношениях будут применяться, и реагировать на это лучше всего сочетанием силы и дипломатии, а не применением силы в качестве крайнего средства или, напротив, вместо дипломатии.

Генри Р. Нау - профессор Института международных отношений им. Эллиота (Elliott School of International Affairs) при Университете имени Джорджа Вашингтона (George Washington University). Данная публикация представляет собой сокращенный вариант статьи, которая выйдет в номере журнала Policy Review за август-сентябрь 2008 г.